Остров смерти - Андрей Воронин

– Тот что помоложе, Ладейников.

Генерал Феофанов уже получил от москвичей оперативную информацию об этом человеке. Настоящая его фамилия была совсем другой. Он в свое время действительно работал под ней в милиции, был внедрен в одну из молодежных преступных группировок. Донесения давали много ценной информации, срок его «двойной жизни» продлили сперва на год, потом еще на полгода.

За это время в человеке произошел сдвиг.

В один момент это случилось или постепенно назревало – никто так и не понял. Вдруг в областном центре произошло несколько необычайно дерзких преступлений, на которые раньше никто не отваживался.

Кто-то вывалил из тачки прямо на снег несколько проституток в чем мать родила, расписанных разноцветными похабными надписями. Вывалил не где-нибудь в темном закоулке, а перед самым горотделом милиции. Виновник акции успел скрыться так, что никто, в том числе дежурный, не засек номера машины. Проститутки были «под газом», но, даже придя в себя, не смогли толком ничего объяснить.

Вскоре ограбили ночной магазин. Денег унесли не так много, зато забрали импортную выпивку.

Продавца умертвили, умудрившись натянуть ему на голову презерватив.

Следующая акция случилась на концерте известной питерской рок-группы. Проходил он на свежем воздухе в парке при огромном стечении слушателей в кожаных куртках на молниях и хмурого ОМОНа. Несколько человек вдруг выволокли на сцену коровью тушу, залитую свежей кровью со вспоротым животом и остекленелыми глазами.

Милиция бросилась ликвидировать ЧП, расчищая себе дорогу резиновыми дубинками. Рокеры сами толком не поняли, что произошло, но безропотно подставлять спины и шеи не собирались.

Дело кончилось колоссальным побоищем со сломанными ребрами и сотрясениями. Тогда впервые появились показания с приметами зачинщика дикой акции.

В милиции долго не верили и считали простым совпадением схожесть этого незнакомца со своим молодым коллегой. Но «коллега» больше не выходил на связь, по домашнему не появлялся адресу, и пришлось признать, что «коллега» слишком вошел в роль.

Его объявили в розыск, но целых четыре года преступник так нигде и не всплыл. Только потом, задним числом новый следователь удосужился связать в единую цепочку абсурдно-жестокие выходки в разных городах России. Следователь почти не сомневался, что это один и тот же гастролер.

– А как же второй, главарь?

Насчет второго из Москвы конкретных данных не поступало. Феофанов получил только устные разъяснения, что человек этот прошел отличную школу в одной из спецслужб и ухватить его будет очень непросто.

– Тоже возьмем, никуда не денется.

– А я, вот, не разделяю твой оптимизм. Почему не дождались подмоги, куда спешили?

– Этот молодой позвонил, что ему все по барабану, дешевыми обещаниями его не купишь.

Всех будет кончать и себя тоже. И сразу в этой чертовой палатке началась стрельба, – пересказал Феофанов донесение командира спецназа.

– Сколько убитых?

– Да нисколько, ребята подоспели мгновенно.

Белоконь не пытался втереть начальнику очки. Но чем выше по инстанциям, тем сильней искушение приукрасить истину.

– Прямо так уж и вовремя? Что он там, с закрытыми глазами палил? Это смертник был, отморозок. Главарь его на то и рассчитывал… «Винты» должны быть с минуты на минуту. Но ответственность на тебе, общее руководство с тебя никто не снимает. Я бы советовал самому вылететь на место. Потому как дело не доведено до конца.

* * *

– Вы что, сдурели совсем? – накинулась Вероника на спецназовца. – Если б не он, вы бы сидели на том берегу, а мы бы здесь – между жизнью и смертью. А теперь перекрутили с ног на голову, чуть ли не в сообщники записали.

– Проверят и разберутся.

– Знаем, как вы там у себя проверяете.

– В натуре, товарищ военный, – пробормотал из воды все слышавший Воробей. – Это ж Илларион, он до сих пор в наручниках сидел.

Скорей любого другого из нас в сообщники записать можно.

– А сейчас где наручники? Откуда у него бронежилет? – убежденность спецназовца слегка поколебалась, но приказ командира все еще довлел над «свидетельскими показаниями».

Высокая сосна, красивее других вымахавшая среди прибрежных камней, резко качнулась от порыва ветра. В отличие от деревьев, отстоящих дальше от воды, корни ее плохо были укоренены в почве, огонь спалил их быстрее и лишил дерево опоры.

Падая, сосна предсмертно вспыхнула еще раз.

Стояла она не так уж близко, но дымящаяся верхушка, описывая дугу летела как будто прямо сюда, на место, где стояли спецназовец и Вероника с Забродовым. Боец непроизвольно отпрянул, стараясь не выпускать из виду широкую спину.

Но тут ствол ударился оземь и вихрь мелкого пепла дунул ему в лицо.

В этом вихре спина «главаря» пропала, будто и не было ее совсем рядом, в двух шагах.

– Ах ты, гад! – дернулся с места спецназовец. – Куда он, кто видел…

Впрочем, на ответ он особо не рассчитывал.

Заметался, полоснул очередью в ту сторону, где видимость была наихудшей, и помчался, топая ботинками на толстой подошве…

– Отстань, по-хорошему прошу, – просил тем временем Забродов некстати прилепившуюся Веронику.

– Пристрелят тебя. Видел, сколько их здесь?

Оба лежали в черных, дотла сожженных кустах. Хрупкие ветви тут же рассыпались в труху при первом же прикосновении. При свете солнца или в направленном луче фонарика кусты могли укрыть в такой же степени, как и ячеистая рыбацкая сеть. Но сейчас, в темноте невозможное оказалось возможным.

– Одному в любом случае оторваться легче.

– Сделаем вид, что я твоя заложница. Может, побоятся сразу стрелять.

– На, надень по крайней мере, – Забродов стянул бронежилет.

– Я в нем как чучело.

– Успокойся, тебя больше не снимают. И женихи тебя сейчас не видят.

– Откуда ты…

Забродов хотел воспользоваться моментом и исчезнуть, пока она будет поправлять на себе жилет. Но Вероника среагировала – не так как реагируют обученные, натренированные бойцы.

Еще быстрее – женской, ни с чем другим не сравнимой интуицией.

Обхватила Иллариона за пояс, уткнулась лицом в живот с поперечными складками мышц.

– Тебя убьют…

Он мог, конечно, уйти. Но хорошо знал женское упрямство. Если уж женщина вбила себе в голову спасти мужчину – неважно от наркотиков или водки, от одиночества или от пули – она не отступится.

«Ну, свалю я от нее. А если потом начнет метаться по лесу? В дыму ведь задохнется или под пулю угодит!»

– Сейчас привяжу тебя к дереву, будешь знать.