Оруженосец - Олег Верещагин

— Сын?.. — продолжил воин, ожидая услышать имя отца Гарава. Гарав мотнул головой:

— Просто Гарав.

— Ты бастард? — В голосе воина не было презрения, насмешки или осуждения. Даже интереса особого не было. Гарав пожал плечами. И тут же боль повторилась — слепящая, а крикнуть что-то не давало, и от этого она становилась сильнее.

— Отвечай словами и сразу, — сказал воин. — Иначе я буду тебя вот так наказывать снова и снова. Понял?

— Да, — поспешно сказал Гарав, не шевелясь.

— Ты бастард?

— Не знаю…

— Откуда ты родом?

— Я… с востока, — быстро ответил Гарав. Ведь Россия — тоже восток… Он ожидал боли за ложь… но нет. Боли не было, был следующий вопрос:

— Как ты попал в оруженосцы к этому нуменорцу?

— Меня взяли в плен орки и перепродали… я убежал с дороги на строительство укреплений… — Мальчишка шевелил только губами и даже не делал попыток отвести глаза от взгляда воина, мечтая только об одном — чтобы не повторялась боль. — Эйнор подобрал меня по пути…

— Подобрал? — Тонкие губы усмехнулись. — Ты северянин или йотеод?

— Сев… — Гарав глотнул, — северянин.

— Зачем Эйнор ехал сюда? — был следующий вопрос. Гарав промедлил секунду — и был наказан новой вспышкой боли. На этот раз ему дали крикнуть, и, закончив стонать от боли, мальчишка одышливо ответил:

— Я… не знаю. Он не говорил. Ни мне, ни Фередиру… не надо больше, пожалуйста! — Это он крикнул по-русски. Странно, но незнакомый язык не удивил воина и даже не привлёк его внимания.

— Куда именно он ехал? — продолжал спрашивать воин. — Этого ты не мог не знать.

— Не знаю, — отчаянно прошептал мальчишка…

…На этот раз боль пришла серией вспышек, которые били в мозг и оттуда разлетались зазубренными прутьями через кости и мышцы до кончиков пальцев рук и ног — раз-два-три-пауза-раз-два-три-пауза-раз-два-три-четыре-пять-долгая пауза-раз-два-три-пауза-раз-два-три-пауза-раз-два-три-четыре-пять…

… — Мммммм…

Придя в себя, сквозь слёзы Гарав различил спокойное лицо.

— К истокам Грэма? — спросил воин. — Я правильно расслышал?

Расслышал что?!

Гарав понял, что прокричал эти слова — «к истокам Грэма» — во время приступа боли. Сам того не желая и не заметив.

— Да-а! — прорыдал Гарав, презирая себя… и с ужасом понимая: если так будет снова, он расскажет всё.

Врать нельзя. Но… но, может, удастся что-то скрыть?

Хотя — что скрывать-то? Всё уже… Губы воина шевельнулись, и мальчишка закричал в ужасе, захлёбываясь словами и давясь:

— Я ничего не знаю больше!!! Я ничего больше!!! Я ничего-о-о-о!!! Не надо больше!!!

Пальцы разжались, и мальчишка повалился на пол, как будто был сделан из тряпок. Тупо смотрел, как перед лицом туда-сюда прошлись сапоги — шпоры позвякивали. Остановились.

— Ты давал клятву Эйнору? — послышался ровный голос.

— Да-а-а-а… — прорыдал Гарав. Он и правда вспомнил это только сейчас — и от ужаса и стыда перед тем, что сделал, тонко взвыл и вскинул ладони к лицу.

— По законам Кардолана преступивших клятву казнят мечом, — сообщил воин.

— Кто ты?! — выкрикнул Гарав, отрывая руки от лица. — Ты кто?!

— Я Ангмар, — был ответ.[62]

Гарав открыл рот и замолчал. Неверяще смотрел на воина — бегал по нему глазами, словно искал признаки явного сатанизма. Ангмар усмехнулся и спросил:

— Ну и что с тобой делать? Может, и правда убить, а душу подарить какому-нибудь драгазхару?

Гарав молчал. Ему почти не было страшно. Смысла бояться или отвечать не было. Ясно же, что с ним сделают всё что угодно, и его мыслей и желаний никто не примет в расчёт…

— Я спросил, — напомнил Ангмар.

— Мне всё равно… — прошептал мальчишка.

— Ну, это сейчас тебе всё равно, — возразил Ангмар. — А потом будет очень даже не всё равно. Я могу ведь оставить тебе человеческую память. А могу и быть милосердным — отнять её. А могу быть и совсем милосердным — оставить тебе и твоё тело, и память, и ещё немало лет жизни… Скажи, ты правда хотел покончить с собой?

— Да, — горько сказал Гарав. И поморщился: на полминуты бы раньше! И ничего бы не было сейчас… «А ведь это только начало, — с ужасом подумал мальчишка. — Теперь я всю жизнь буду думать про то, как предал. И искать оправдания. И не находить». И у него вырвалось: — А просто убить… не можешь? Я всё равно больше не нужен тебе. Ну так убей…

— Я не настолько добр, — серьёзно ответил Ангмар.

Гарав посмотрел на него. Глаза короля больше не притягивали и не спрашивали, они были обычными человеческими глазами.

— Но я, пожалуй, выполню твою просьбу.

Гарав перевёл дух. Ну вот и всё. И даже не страшно. Потому что по крайней мере там точно нет памяти.

— Выполню, если ты мне сможешь объяснить, с чего это ты так захотел умереть? — продолжал Ангмар.

— А ты? — горько спросил мальчишка. — Если бы ты… предал? Ты бы хотел жить после этого?

Король задумался. Сказал медленно:

— Знаешь… это интересный вопрос. Я плохо помню времена, когда мне было столько лет, сколько тебе.

Гарав удивлённо моргнул. И вдруг хихикнул.