Огненное сердце - Линда Ховард

Бен раздвинул ее ноги, и Джиллиан вцепилась в его стальные бицепсы, так что ногти вонзились в его кожу. Он навис над ней, опершись на одну руку, а другой направил в нее свою пылающую плоть. Она вздрогнула от первого жаркого прикосновения, и Бен пробормотал:

— Спокойно, лапушка.

Все случилось как-то быстро, безо всякой прелюдии. Его могучий жезл проник глубоко, заставив ее застонать.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошептал он, и только тогда Джиллиан поняла, что тихонько постанывает. Он стащил с нее рубашку и лег на нее всем телом, так что жесткие курчавые волосы его широкой груди кололи ее нежные груди. Крепко сомкнув руки у него на плечах, она отчаянно прильнула к нему.

Он слегка вышел из нее, затем медленно втиснулся снова, словно пробуя ее упругую тесноту и содрогаясь при этом от удовольствия. Он был так возбужден, что был готов излиться прямо сразу же. Это ошеломило Бена, привыкшего растягивать наслаждение по крайней мере на час. Пик наслаждения стремительно приближался, но Бен не хотел, чтобы все так быстро завершилось. Наконец-то Джиллиан была рядом с ним, ее руки обнимали его так, словно никогда не хотели отпускать, ее тугое, крепкое тело радостно встречало его.

Но его тело теперь само отказывалось хоть на миг отдалить блаженство. И он погрузился в нее снова и продолжал со стонами вонзаться, ощущая, как льнет к нему Джиллиан, какой становится влажной, упругой, облегающей… Она обвила своими сильными ногами его талию, и он не выдержал. Оргазм настиг его с силой и скоростью урагана. С глубоким выдохом-стоном он ударил в нее яростным потоком.

Вдруг наступила тишина. Джиллиан тихо лежала под ним, ошеломленная силой его страсти. Он потряс ее своим властным напором, от которого голова пошла кругом. Какое-то время он оставался лежать на ней всей своей тяжестью, грудь его вздымалась, как кузнечные мехи, пот стекал с боков. Передохнув, он снова начал медленно входить в нее.

Она тихо застонала, и он поцеловал ее, пробуя языком глубину ее рта.

— Все в порядке, — успокаивающе прошептал Бен. Она легко приняла его, и бедра ее отвечали на каждое его проникновение. Теперь он мог не торопиться, он знал, что сможет испытать наслаждение еще раз, а может, и два, но не сразу. Он по капелькам будет пить эту ночь любви.

Он вышел из нее и снова вошел, почувствовав, как нарастает в ней напряжение, ощутил легкий трепет ее возбужденного тела, когда оно напряглось и выгнулось ему навстречу.

— Бен, — проговорила она одно только имя, но в нем звучало желание.

Это было замечательно, даже лучше, чем он представлял себе. Первый раз в жизни он ощутил непреодолимую потребность почувствовать каждую клеточку тела женщины и запечатлеть их в своей памяти.

Ни одна женщина не значила для него так много, не была такой изумительно совершенной. Никогда раньше не был он так взволнован и возбужден, никогда с такой готовностью не отзывался на малейшее движение, на малейший вздох.

Она начала метаться под ним, приподнимаясь и постанывая. Он подсунул под нее руки и приподнял ее бедра навстречу своим мощным вонзающимся ударам и ощутил глубокое нежное трепетание ее плоти, когда она начала содрогаться в его объятиях.

Он не останавливался.

После дня нескончаемых кошмаров для Джиллиан наступила ночь бесконечного наслаждения и счастья. Ее тело снова и снова откликалось на ласки Бена. Он шептал ей любовные слова, нежные и нескромные одновременно. Он ласкал ее груди и бедра.

Когда они наконец заснули, он все еще был в ней. Несколько раз за ночь он снова начинал любовную игру.

Или он вообще не переставал? Тьма придавала всему этому оттенок нереальности и таинственности.

Джиллиан познавала его тело. Она обнаружила, что решительное прикосновение к его соскам заставляет Бена вздрагивать от удовольствия и что он любит, чтобы ему гладили спину. Он был беспредельно чувственным, не знал ни стыда, ни скромности и изучал ее тело прикосновениями, о которых она только слышала, но никогда прежде не испытывала. Он терпеливо подводил ее к пику блаженства, а затем давал волю своей власти над ее телом, когда чувствовал, что она хочет этого.

Темнота окутывала их, позволяя отбросить все условности, которые сковывали бы Джиллиан при свете дня. Эта ночь была нескончаемой, вечной, вне времени… Он не оставлял ее ни на минуту, крепко прижимая к себе, исцеляя ее печаль своей любовью. Она чувствовала себя бесконечно желанной и защищенной. Ее убаюкивало мощное биение его сердца. Даже ощущение тяжести его тела было так прекрасно, что она чуть не плакала. Она просто забыла о течении времени.

Оба они наконец заснули. Когда она проснулась, то почувствовала свет, пробивавшийся сквозь плотный полог леса, сквозь охапки зелени, которой Бен для маскировки завалил их палатку.

Их первая ночь любви завершилась, Джиллиан лежала неподвижно, словно жалела, что наступил день. Ее ноги были раскинуты, так что Бен лежал на ней, как в колыбели, грудь его мерно вздымалась. Он все еще оставался в ней, и она подумала, что в эту ночь он вообще оставлял ее только, чтобы поменять позицию.

В верхушках деревьев заверещали обезьяны. Бен проснулся. Он не пошевелился, но она почувствовала, как его плоть напряглась внутри нее.

Она нежно провела рукой по его спине и обняла за шею. Так же нежно и не торопясь, он начал двигаться в ней. Она не открывала глаз, стремясь подольше задержать рассвет.

Потом они отдыхали, пока Бен не сказал:

— Нам пора в путь. Кейтс, по всей видимости, заночевал перед скальной тропой и подарил нам несколько часов, но мы не можем терять время.

Он сел и провел рукой по волосам. Господи, как же ему хотелось остаться с ней здесь на неделю или больше, не думать ни о чем и только отдыхать и заниматься любовью. Но начался новый день, и реальность пришла на смену очарованию ночи.

Да, Рик умер, но жизнь не остановилась. Джиллиан понимала, что им с Беном все еще грозила опасность. Она привстала:

— Мне нужно вымыться.

Он ухмыльнулся и лег на спину, натягивая брюки.

— С этим придется подождать.

— Только не слишком долго. — Джиллиан недовольно наморщила нос и начала одеваться. — Я просто липкая. Почему ты не мог отложить это до Манауса, где есть ванна и душ?

Он недоверчиво поглядел на нее:

— Ты что, смеешься? Я и так долго терпел, у меня чуть галлюцинации не начались. У меня аллергия на воздержание. Это, знаешь ли, не самое полезное для здоровья…

Затем выражение его лица стало серьезным и он нежно посмотрел ей в глаза:

— С тобой все в порядке? Прошлой ночью я забыл о твоем плече.

— С плечом все хорошо, — она подвигала рукой, — у меня кое-что болит, но не плечо.

Брови его полезли вверх.

— Ну-ка, скажи. Может, надо где-то растереть?

— Никаких растираний, пока я не помоюсь.