Европейское турне Кирилла Петровича - Михаил Александрович Елисеев

– Мне нужно будет просто побеседовать с ней, – постарался успокоить людей Кирилл Петрович, пресекая мысли присутствующих, которые своими домыслами могли тут же подписать нянечке смертный приговор. – Она, возможно, знает что-то, чего не знаем мы.

– Но ведь она, насколько я помню, провела вчерашний вечер в комнате отдыха и слушала оркестр автоматонов, – напомнил Семён Михайлович.

– Да, но она могла и отлучиться, – уточнил Кирилл Петрович. – На минутку… на пару минут…

– А ведь верно, – леди Бичем в изумлении прикрыла рот ладошкой.

– Она могла тайком выйти, чтобы проверить, как дела у её воспитанницы, – Кирилл тут же поспешил пресечь дальнейшие размышления британской леди.

– …и закрыть ей дверь, перед этим включив темперметр на максимум, – кивнула своим мыслям леди Бичем.

– Но-но-но, моя дорогая, – Николай Григорьевич мягко похлопал её ладошку, лежащую на столе, – Не будьте столь кровожадны.

– Что же, благодарю всех, кто отозвался на мою просьбу, – ответил Кирилл. – Завтра с утра я наведаюсь к вам в гости, а пока, прошу меня извинить. Мне нужно привести мысли в порядок и сделать некоторые записи. С вашего позволения, я попрошу, чтобы ужин перенесли ко мне в каюту.

С этими словами Кирилл Петрович встал из-за стола, откланялся и пошёл к выходу.

– Ах, вам так повезло, что вы плывёте с этим джентльменом в одной каюте. Ведь вы будете самым первым узнавать все новости, – заметила леди Бичем, повернувшись к Николаю Григорьевичу. – Как вы думаете, у него получится найти убийцу?

Князь Дадиани высокомерно усмехнулся.

Ермолкин, отодвинув в сторону тарелки, тяжело выдохнул.

– Надеюсь, что получится, – ответил Позумцев.

Часть 4.

Завтракал Кирилл Петрович в своей каюте, дабы чужие лица и посторонние разговоры не отвлекали его внимания. Даже Николаю Григорьевичу и Семёну Михайловичу с его неизменным спутником Сиволапом, которые пожелали сесть рядом, он молча указал пальцем на дверь. В этот день ему предстояло заняться напряжённой мозговой деятельностью, и расставить все показания свидетелей по полочкам в хронологическом порядке, поэтому малейшие отвлекающие мелочи Кирилл Петрович отставлял в сторону.

Ещё не пробило десяти утра, как он уже постучался в каюту Алексея Ермолкина.

– Даже не знаю, что я могу ещё добавить, Кирилл Петрович, – пожал плечами юноша, когда они пожали друг другу руки. – Я, кажется, уже всё вам выложил.

– Теперь мне нужно упорядочить все сведения, – признался Кирилл. – Что называется, на трезвую голову.

Алексей коротко рассмеялся, приняв этот тонкий намёк на свой счёт:

– И всё же, почему мы снова разговариваем?

– В прошлый раз вы страдали похмельем, – напомнил мужчина, – и возможно, неосознанно могли где-нибудь солгать. Поэтому сейчас постарайтесь снова вспомнить позапрошлый вечер. По порядку. Не упуская ни малейшей детали.

Они сели в плетёные кресла перед столиком в каюте Ермолкина. Сам Алексей закинул ногу на ногу, устремив взор в открытый иллюминатор.

– Итак, в тот вечер, когда я в курительной комнате выложил вам свою историю, я, как и грозился, отправился в каюту к Софье Ильиничне. По причине крепкого хмеля, даже этажи перепутал, а найдя нужный, умудрился перепутать коридоры. – Ермолкин неловко улыбнулся, но улыбка почти тут же стёрлась с лица – ситуация была неподходящей. – Я постучался к ней. Сказал, что это я.

– И что же она? – переспросил Кирилл.

– Сначала не открывала. Затем, когда я своими криками взбудоражил её соседей, а после появился и кто-то из прислуги, пригрозив позвать офицеров, которые угомонят меня, она всё же открыла дверь и впустила меня.

– То есть, этому было множество свидетелей, – уточнил собеседник.

– Ох, разумеется! – кивнул юноша.

– Она была ещё одета, или уже готовилась ко сну?

–Нет, ещё одета, – снова кивнул Алексей. – Так вот, внутри я тут же, безо всяких расшаркиваний перед её ангельской красотой, потребовал вернуть мне фамильные драгоценности, которые она осмелилась надеть. Я высказал ей свои подозрения, и она, чертовка, призналась, что действительно сделала это с той лишь целью, чтобы позлить меня. Спровоцировать.

– Как проходил ваш разговор?

– О-о! На повышенных тонах, можете мне поверить. Догадываюсь, те из соседей, которые больше всего возмущались шуму в коридоре, в это время плотнее других прижимали уши к стенам, стараясь уловить наш разговор! Но руки я не распускал, если вы об этом. – Алексей выставил вперёд раскрытые ладони. – Я и пальцем её не тронул. Хотя следовало бы… как минимум отшлёпать эту выскочку.

– И что в итоге? – спросил Кирилл Петрович.

– Она сказала что-то вроде: «Ваши камушки, Лёшенька, мне даром не сдались. Забирайте!» Она схватила расшитый кисет и едва ли не силой запихнула в него колье и браслет, которые лежали на столе, и швырнула мне в лицо. Я, даром, что пьян в стельку, успел поймать мешочек и сжать в руке.

– И что дальше? – подтолкнул его Кирилл Петрович после минутной паузы.

Юноша сидел, нахмурив лоб, искренне стараясь вспомнить какую-нибудь деталь, которая могла помочь собеседнику.

– Нет, больше ничего не вспоминается, – он замотал головой. – Я вышел в коридор. Там всё также стоял этот прислужник, видимо, на случай того, если вдруг Софья Ильинична поднимет шум. Я попросил его отвести меня в мою каюту, так как снова боялся ошибиться коридором и этажом. Он помог, отвёл. Кстати, и его можете расспросить – он такой же свидетель, и подтвердит все мои слова.

– И потом?

– Потом? Я запер каюту, положил кисет на столик и упал в кровать. Даже не раздеваясь. Проснулся я только поздно утром. Успел выпить немного воды, как тут вы пришли.

– Иными словами, вас бесполезно спрашивать о том, во сколько вы пришли к себе.

– Да, проблема. Но можете спросить об этом слугу, который отводил меня, – уточнил Ермолкин. – А о том, когда я вышел из курительной комнаты, вы и сами помните.

– Да, хорошо. Так и сделаем.

Больше в этой каюте Кириллу расспрашивать было нечего.

Следующим на очереди был князь Дадиани. Кирилл постучался в его каюту три раза, но никто не открывал.

«Терпение моё испытывает, высокомерный выскочка. Ох уж эта горская гордость»

Только на четвёртый стук дверь, наконец, открылась.

– Проходите! – в приглашении не было ни тени приветливости. – Я надеюсь, вы быстро зададите свои вопросы и также быстро уберётесь из моей комнаты.

Жёсткое лицо и поджатые губы Рустама не давали даже надежды на то, что он пойдёт Кириллу навстречу. Да и в целом, он будто бы не воспринимал этот расспрос всерьёз. Скорее, как игру, в которой ты по воле обстоятельств вынужден принимать участие.

«Любит прямоту? Отлично! Значит, будем действовать напролом»

Не дожидаясь приглашения, Кирилл Петрович сел за столик и указал князю