Агент на передовой - Джон Ле Карре

Ну вот, теперь моя очередь.

— Вы сознательно игнорируете масштаб его преступления и гору собранных против него серьёзнейших улик, — говорю я как можно убедительнее и безапелляционнее. — Всё остальное чистой воды спекуляция. Ваш будущий муж сидит по шею в дерьме, и мы даём ему шанс выбраться. Боюсь, что это или — или.

Но мои слова только провоцирует очередную вспышку гнева.

— Теперь вы судья и присяжный в одном лице, так, что ли? Да пошли вы со своим судом! С вашими честными разбирательствами! Мне плевать на права человека или что там защищает ваша граждански продвинутая жёнушка!

Лишь после затяжного обдумывания с её стороны я наконец отмечаю про себя неохотное движение навстречу, ради которого я так старался. Но даже сейчас она умудряется сохранять видимость достоинства.

— Я не собираюсь идти на уступки, ясно?

— Продолжайте.

— Только если Эд скажет: «Ладно, я погорячился, я люблю свою страну и готов сотрудничать. Так и быть, рискну, стану двойным агентом». Повторяю — если. Ещё раз: он получит амнистию или нет?

Я рисую сложную конструкцию. Никогда не обещай того, что потом нельзя забрать назад. Афоризм Брина.

— Если он её заслужит, и мы решим, что он её заслужил, и министр внутренних дел всё подпишет, то да, скорее всего, он получит амнистию.

— И что тогда? Он будет рисковать головой бесплатно? А я? Как насчёт небольшой компенсации за риски?

Ну всё, хватит. Мы оба выдохлись. Пора давать занавес.

— Флоренс, прежде чем с вами встретиться, мы прошли долгий путь. Нам необходимо безусловное согласие. Ваше и Эда. В ответ мы предлагаем оперативное сопровождение на высшем уровне и полную поддержку. Брину нужен ясный ответ. Не завтра. Сейчас. Или: да, Брин, я готова. Или: нет, Брин, и будь что будет. Итак?

— Сначала я должна выйти замуж за Эда, — говорит она, не поднимая головы. — До этого — ничего.

— Но вы ему сообщите до этого, о чём мы с вами сегодня договорились?

— После.

— Когда вы ему скажете?

— После Торки.

— Торки?

— Мы едем туда на два дня в гребаное свадебное путешествие, — огрызается она, подпустив гневных паров.

Мы погружаемся в хорошо оркестрованную паузу.

— Мы ведь друзья, Флоренс? — Я прерываю молчание. — По-моему, да.

Я протягиваю руку. По-прежнему не поднимая головы, она её пожимает, сначала неуверенно, но потом крепко, и я про себя поздравляю Флоренс с её лучшей актёрской работой.

Два с половиной дня ожидания показались мне доброй сотней, и в моей памяти сохранился каждый час. Как бы далеко ни заходила Флоренс со своими колкостями в мой адрес, они были продиктованы самой жизнью, и в те редкие моменты, когда я отвлекался от анализа всех сложностей предстоящей операции, на ум лезли её обвинения в грехах, часть коих я не совершал, но изрядную часть — совершал ещё как.

С тех пор как Прю объявила мне о своей солидарности, она ни единым намёком не сдавала назад. Не припомнила мне горьким словом интрижку с Рени. Для неё все подобные истории давно ушли в прошлое, которого не исправишь. А когда я рискнул ей напомнить об опасности для её юридической карьеры, последовал суховатый ответ: спасибо, знаю. Однажды я поинтересовался у неё, есть ли для британского судьи разница между передачей секретов немцам и русским, и она с мрачным смешком ответила, что в глазах многих наших дорогих судей немцы даже хуже. И всё это время Прю, опытная жена шпиона, как бы она сей факт ни отрицала, безупречно выполняла свои тайные обязанности, а я тактично принимал это как данность.

В профессиональной жизни она пользовалась своей девичьей фамилией Стоунвей, которую и пустила в ход, поручив помощнице взять ей автомобиль напрокат. Если потребуют данные водительского удостоверения, то она их предоставит, когда будет забирать машину.

По моей просьбе она дважды позвонила Флоренс. Первый раз, чтобы спросить, между ними, девочками, в каком отеле в Торки остановятся молодожёны; она горит желанием прислать туда цветы, а Нат намерен отправить Эду бутылку шампанского. Ответ был такой: отель «Империал», мистеру и миссис Шэннон. По словам Прю, Флоренс казалась собранной и успешно изображала предсвадебный мандраж для сидящих на прослушке агентов Перси Прайса. Прю послала цветы, я — шампанское. И то и другое мы заказали онлайн в расчёте на бдительность команды Перси.

Второй раз Прю позвонила Флоренс, чтобы спросить, не нужна ли её помощь в организации весёлой вечеринки в пабе после регистрации, а то она как раз работает неподалёку. Флоренс ответила, что уже арендовала большой отдельный зал, где, правда, попахивает мочой. Прю ей пообещала предварительно туда заглянуть, но согласилась, что менять уже поздно. Перси, ты слушаешь?

Пользуясь ноутбуком и банковской карточкой Прю вместо моих, мы просматриваем рейсы в разные европейские города и выясняем, что, несмотря на высокий сезон, мест бизнес-класса на регулярных авиалиниях предостаточно. В тени яблони мы ещё раз проверяем все детали нашего оперативного плана. Не пропустил ли я какого-то важного звена? Неужели, посвятив всю жизнь секретной службе, я могу споткнуться на последнем шаге? Прю говорит, нет. Она проанализировала всю диспозицию и не нашла никаких огрехов. Хватит уже попусту себя грызть, не пора ли позвонить Эду и пригласить его на ланч? Что без лишних уговоров шафер в моём лице и делает за сутки до бракосочетания.

Я звоню Эду.

Он в восторге. Отличная идея, Нат! У него обеденный перерыв всего час, но, может, получится немного продлить. Как насчёт бара «Пёс и козёл», ровно в час?

Хорошо, говорю. Увидимся на месте. В 13.00.

* * *

Бар забит чиновниками, что неудивительно, ведь он находится в каких-то пятистах имперских ярдах от Даунинг-стрит, Форин-офиса и Казначейства. Многие из чиновников в возрасте Эда, и мне странно видеть, что он продирается ко мне сквозь толпу ровесников накануне своей свадьбы, но никто не обращает на него внимания, никто его не признаёт.

Свободного столика не видно, но Эд, поработав локтями, уносит из-под стойки бара два табурета. Мне тоже удаётся продраться к бару, где я покупаю две кружки (не ледяного, но почти) разливного пива и две порции «завтрака пахаря»: чеддер, маринованный лук, хрустящие хлебцы. Заказ мне передают по цепочке, как пожарные.

Добыв себе пропитание, мы кое-как пристраиваемся в хорошо просматриваемом уголке и пытаемся перекрикивать общий шум. Очень хочется верить, что это доходит до ушей Перси, так как каждое слово Эда льётся бальзамом на мои истерзанные нервы.

— У неё просто снесло крышу, Нат! Я про Фло! Наприглашала в паб всех своих шикарных дружков! С детьми и всё такое! А ещё забронировала номер не где-нибудь, а в охренительном отеле в Торки с бассейном и массажным салоном! Хотите знать правду?