Отмеченный Тьмой-VI. Возвращение Жнеца - Сергей Леонтьев

На улицу я выходил с отличным экземпляром на пятьдесят литров. Прочный, надёжный, чёрно-зелёного цвета.

Обошёлся он тоже в отличную сумму, но считать деньги Казбека – моветон. Также приобрёл походный набор из портативной газовый плиты, небольшой сковороды, аккуратной кастрюльки, кружки и столовых принадлежностей. Не всё же руками есть.

Ещё охотничьи спички, огниво до кучи, пару упаковок сухого горючего, отличную флягу для питьевой воды и четыре комплекта различных прессованных концентратов. На вкус такая еда была далеко от высокой кухни, но гарантировала уберечь от голодной смерти.

Начинало смеркаться. Зайдя в ближайший лесок, принялся перекладывать вещи в обновку. Следующей остановкой должен стать продуктовый и теперь уже полноценный магазин.

Хотел прикупить хлебцов – лёгкие и волне себе съедобные, пару палок колбасы и тушёнки. Обновлённое тело позволяло комфортно тянуть значительно больше прежнего. Стоит ли тогда ограничивать «растущий» организм?

Погружённый в свои наполеоновские планы, отвлечённый шумом от проносящихся по трассе автомобилей, я не заметил появления посторонних. Сам виноват, ишак. Надо не лицом щёлкать, а по сторонам смотреть.

– Ого! Дядя, удели пацанам на общее, – от неожиданности непроизвольно вздрогнул, что было совершенно неправильно воспринято, – Да не очкуй ты так, хех! Откуда сам?

И снова четверо отщепенцев социума около двадцати-двадцати пяти лет на вид. Одеты в лёгкие ветровки и зауженные трико, на ногах простенькие кроссовки. У кого сумка через плечо, у кого тупо полиэтиленовый пакет подмышкой.

Исходя из явных признаков давно замершей стадии развития интеллекта, внешнего вида и манере общения, парни недавно откинулись. Возможно, даже сегодня. Срисовали со стороны и решили «проводить», как говорится.

Самое печальное, в большей степени для них, естественно, они крайне не вовремя подошли. Как раз в тот момент, когда перекладывал пачки денег, добытых кровью и потом. Пусть и не моими. Судя по тому, как у всех заблестели глаза, их теперь ничто не остановит.

* * *

– Только откинулись, что ли?

– Фига ты догадливый, – ощерился конопатый.

– Сам-то, кто по жизни? – поинтересовался другой.

– Так, – закрыв рюкзак, поднялся на ноги, – Предлагаю разойтись сторонами. На «мешок» собирать без моего участия будете.

– Ты в теме, что ли? – ухмыльнулся третий, – Поясни за себя.

– Парни, вы начинаете уже откровенно накалять своим существованием, – действительно начал закипать от бесящей манеры общения и поведения в целом.

– Ты за метлой следи, слышь! – загоношил первый, и они начали расходиться, подводя черту моему терпению и переступая точку невозврата.

– Последний раз даю возможность срыгнуть отсюда, хоть с каждой секундой всё меньше хочу этого. Не искушайте… дьявола, – а почему бы и нет?

Он, насколько помнится, как раз занимался тем, что наказывал всяческое зло. И, вопреки мнению большинства, я никогда не считал его олицетворением самого этого зла. Люди прекрасно справляются сами, приписывая падшему ангелу свои косяки, нарекая их искушением. Смешно, честное слово.

– Чё? – заржал, молчавший до этого «пересидок».

– Хер через плечо и в зубы! Вы чё, обсосы недоношенные, всасываете туго? Сейчас ведь как сучки шелудивые, поджав хвост, моросить начнёте и умолять простить, – я понимал, что данная речь станет триггером для этих прямоходящих, но выносить их общество был уже не в состоянии. Сдохнуть решили? Мне же с этого только лучше.

– Нихера ты набазарил, – протянул первый, снимая с плеча сумку, – Кабздец тебе, чепушила.

– Вот с тебя-то, шелуха лобковая, и начнём.

Изначально хотел тупо их перестрелять. Но, во-первых, это означало оставить слишком очевидные следы своего пребывания. А во-вторых, ну какое в этом удовольствие?

Можете меня осудить, ваше право, но я действительно получал удовлетворение, избавляясь от всякой мерзости, убеждённой в своём мнимом превосходстве над другими и безнаказанности.

Возмездие – это неизбежная кара за совершённое деяние, безжалостно настигаемая виновного. А Истинной Тьме, ставшей неотъемлемой частью моей сущности, милосердие было не ведомо. Ибо, как говорила Наставница, в смерти только искупление.

* * *

Удар Медвежьей лапой, кажется, достиг прежней силы. Череп не выдержал когтистого «леща» и разлетелся фейерверком брызг крови, ошмётков мозга и осколков кости, забрызгав конопатую харю.

Товарищи, явно не ожидавшие ничего подобного, впали в ступор. Недоразвитый мозг, и без того работающий со скрипом, усиленно пытался понять, как такое возможно, и почему у «мягкого фраера» глаза полыхают голубым пламенем.

– Дьявол! – воскликнул тот, что буквально минуту назад ржал с этого слова. Как переобулся-то быстро, словно сменку в руках держал.

– Хи’Исхэеир! Твоя смерть, человек, – прошипел я, демонстрируя острые клыки.

Все трое бросились врассыпную, только не к дороге, а вглубь лесочка. Идиоты. Говорил же, недоразвитые. Пробив когтями лёгкие, проломив рёбра со спины, обездвижил двоих и рванул за последним, проявившим удивительную прыть.

– Не убивай! – запнувшись о торчащий из земли корень, заверещал он раньше, чем успел упасть, – Умоляю, прости! – перевернувшись на спину, принялся причитать, отползая в быстро намокающих трико.