Гром среди ясного неба - Генри Саттон

врач и старался помочь больным людям. С точки зрения медицины, здесь, в Тарсусе, делается все, что только можно сделать. Во всем остальном я не компетентен. У меня нет никакой власти. Я так же беспомощен, как и вы. Возможно, даже более беспомощен, потому что я офицер армии.

— Просто подчиняетесь приказам, герр капитан? Льюин побледнел.

— Возможно. Во всяком случае, пока. Не все еще кончено.

— Для тети Эмми все кончено. И для дяди Уильяма скоро все кончится. И, боюсь, для Поля тоже.

— Это и заставило меня заговорить с вами. Что бы вы ни говорили майору, я знаю: вы помогли Доновану, обдумали все вместе. Ведь вы доверяли друг другу, в этом я не сомневаюсь.

Хоуп молчала. Его дружелюбный тон вызывал у нее такое же недоверие, как и воинственная прямота майора. Положительных и отрицательных героев она видела в каждом бездарном многосерийном телевизионном фильме. Она молчала, ожидая, что он еще скажет.

— Послушайте,— продолжал Льюин после небольшой паузы.— Я не прошу, чтобы вы в чем-нибудь мне признавались. Все, чего я хочу,— это заручиться вашим словом, что вы не повторите ошибки Донована. Ни к чему хорошему это не приведет. Они вас поймают. Единственное, что надо делать,— ждать здесь. Я никому ничего не скажу про амфетамин, если вы мне дадите слово.

Как она хотела ему верить! Хоть кому-нибудь немного доверять здесь! Особенно после того, как ушел Поль. Но никакого способа проверить искренность Льюина не было. Или, может, был?

— Скажите мне, что случилось? Что это за инфекция? Как заболел город?

— Если я вам скажу, вы мне обещаете?

— Да. Если скажете правду,— ответила она. Льюин глубоко вздохнул и сказал:

— Несчастный случай. Они вели испытания с вирусом и каким-то образом его упустили. Случайность, связанная с погодой.

— Я думала, что они давно все это прекратили,— сказала она.

— Нет, не все.

— Какой вирус? — спросила она после минутного раздумья.

— Японский энцефалит.

— Когда?

— В прошлую пятницу после обеда.

Хоуп некоторое время обдумывала то, что сказал ей врач.

Он, безусловно, шел на большой риск, если говорил правду.

— Позвольте мне еще спросить вас…— начала она.

— Прошу вас,— прервал он ее.— Я уже и так сказал вам слишком много. Больше ничего сказать не могу. Для вашего же блага. Но вы теперь должны мне поверить, что они пойдут на все, чтобы не дать просочиться этой информации.

— Но что они могут сделать через неделю, через две недели, через месяц?

— Нам придется подождать, чтобы узнать это,— ответил Льюин.— Но вы мне дали слово?

— Да,— сказала она,— я вам обещаю.

Больше говорить было не о чем. Хоуп потушила сигарету и вернулась в палату, чтобы продолжать бдение у постели дяди Уильяма. Просидев там до половины четвертого, она уснула. Когда же спустя несколько минут она проснулась, он был уже мертв.

9 ЧАСОВ 15 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Совершенно невероятно, подумал Поль. Вот уже более суток его ищет масса людей, а он сумел их провести! Потрясающе! И Поль почувствовал бурную радость. Он не считал, что ему удалось избежать встречи со своими преследователями исключительно с помощью ловкости, хитрости или везения. Его поражали здешние бескрайние просторы. Как уроженец Востока он привык к цивилизации, использующей каждый клочок земли. Он составил себе представление о стране прежде всего по побережью Атлантического океана, которое, за небольшим исключением, было полностью урбанизировано и заселено от Портленда и Мейна до Ричмонда. А здесь были огромные девственные пространства, места, где, возможно, еще никогда не ступала нога человека. Горы Окуир с виду не особенно суровы — нет скалистых вершин, покрытых снегом,— и всюду доступны. Просто так получилось, что в центре штата Юта оказалось огромное нехоженое пространство. За исключением нескольких каменистых тропинок, проложенных джипами во время охотничьего сезона, никаких признаков человеческой жизни не было. И в этих прекрасных просторах, которые Поль начал понимать, только когда попал от них в зависимость, был источник могучего индивидуализма Запада, дух пионерства, чувство свободы, которыми издавна гордятся американцы. Они стали для него реальностью. Он разделял их, они его поддерживали. Он почувствовал, что только теперь по-настоящему ощутил свою принадлежность к этой стране.

Поль продвигался довольно быстро, несмотря на физическую усталость. Он принял еще одну таблетку и почувствовал, что она благотворно сказывается на его настроении, а также на скорости. Ему казалось, что он летит по этой скалистой местности с ловкостью горной козы. И это не было большим преувеличением. Он знал, что рано или поздно вертолеты опять начнут его искать. Он хотел за эти ранние часы подойти как можно ближе к Бингему. Впервые Поль позволил себе роскошь заглянуть в будущее и представил момент высочайшего наслаждения, до которого оставались считанные часы. Он закажет телефонный разговор с Арнольдом Розенталем, объяснит ему, что случилось и что происходит, и доктор Розенталь сделает все необходимое.

В самом деле, странно, подумал Поль. Для него этот человек — просто Арни, веселый, земной и приятный парень. С прошлого года он вызвался сопровождать Поля в его субботних прогулках со старшеклассниками, потому что детский психиатр рекомендовал ему побольше времени проводить с сыном Дэвидом — способным толстым, замкнутым подростком. Арни стал ходить с ними, но большую часть времени проводил не с Дэвидом, а с Полем. Так они стали друзьями. Эта дружба настолько их сблизила, что Донован даже забыл о том, что Арни на пятнадцать лет старше его, что он один из виднейших патологоанатомов страны и, что еще важнее, о его влиятельном положении в медицинских кругах Бостона. Все это совершенно не волновало Поля. В этом и заключалась основная прелесть их дружбы. Они ходили гулять к Большим Соленым озерам. Все исследовали там как равные — страстные любители и друзья. Никогда не возникало даже мысли о том, что они могли быть чем-то полезны друг другу. Для Поля Арни никогда не был этаким ласковым назойливым наставником. А для Арнольда Поль никогда не был этаким навязчивым молодчиком, ищущим полезных связей, протекций и признания. Они были просто друзьями, симпатизировали друг другу. После смерти жены Поля Арни тактично переждал некоторое время и не беспокоил друга. Потом, в начале мая, пригласил Поля в Кейп понаблюдать за крабами, когда они при полной луне выходят из моря, чтобы отложить яйца. Они сидели в маленьком домике на берегу моря в