Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

— Ну и ты… — нетерпеливо поторопил Торин.

— Нет уж, рассказывать, как я карабкалась на скалы и отбивалась от негодующих родителей Тьмы, у меня нет ни малейшего желания, — хмыкнула я. — Как видите, экзамен я сдала на «отлично» — молодая вонато ко мне привыкла, научилась вступать в мысленный контакт и выполнять команды, причем не только простейшие, но и довольно сложные, отправленные ей цепочкой мыслеобразов, а то и вовсе не оформленным эмоциональным комом.

— Ты сказала, что это был предпоследний экзамен. А последний тогда какой? — с невольным уважением поинтересовался Цветик. Еще бы, в гильдию ловцов демонов шли только сильные, ловкие и смелые мужчины, не боящиеся попортить личико или получить несколько шрамов во всю грудь. И девушка, сама изловившая и приручившая вонато, да еще ухитрившаяся уберечься от ран, в глазах солдат тут же поднялась на такую высоту, какой никогда не достичь простой наемнице, будь она хоть трижды опытным и умелым воином.

— А последний экзамен у меня был через три месяца. Я должна была Тьму убить, — легко призналась я, с наслаждением любуясь на вытягивающиеся лица мужчин.

— То есть как — убить? — ошеломленно переспросил Правый, даже нос забыл прикрыть от потрясения.

— А как мне будет угодно — тайтрой засечь, мечом зарубить, кинжалом или стилетом заколоть, из арбалета или лука застрелить.

— И как ты, убила? — глупо спросил Торин. О боги, за что же вы графеныша так жестоко покарали полным отсутствием мозгов?

— А то ты сам не видишь, — хохотнула я. Солдаты с готовностью поддержали меня несколько нервным смехом. Торин надулся:

— Но если ты не убила, то почему же тебя как лучшую выпускницу нам представили?

— А очень просто. Я не смогла поднять руку на безгранично преданное мне существо и подумала: ну живут же как-то простые люди, не храны. Значит, и я проживу. В простые, не элитные наемницы пойду, а там видно будет.

— И?.. — вопросительно протянул напряженно слушавший Каррэн.

— И я отказалась убивать Тьму. Прилюдно отказалась, перед всеми мастерами. Они напомнили, что тогда мне не будет хода в гильдию. А я сказала: ну и что? Подумаешь, свет клином на хранах не сошелся! — Я замолчала, вспоминая, как недешево мне тогда далось это решение. Отказаться от того, к чему шла десять долгах лет, наполненных болью, голодом, непосильными упражнениями и постоянным страхом, что вот сейчас выкинут за ворота замка или просто прибьют. И сделать это ради существа, которое едва не разорвало мне коготками лицо, постоянно порывалось кусаться и долго не могло уяснтчть, что, когда хозяйка спит, ее лучше не трогать, оказалось не так просто и легко, как я об этом повествовала.

— И что дальше? — поторопил подскакивающий от любопытства Торин.

— А ничего, — пожала я плечами. — Признали лучшей выпускницей, дали отличные рекомендации и первого клиента тут же подыскали. В этом и состояла суть экзамена: мастера знали, что я привыкну к демону и не смогу так просто прикончить ее. Мне засчитали бы успешно пройденное испытание в двух случаях: если бы я тут же без раздумий убила вонато или если бы я наотрез отказалась это делать. А вот если бы я сначала отнекивалась, а потом одумалась и, поняв, что лишаюсь слишком многого, все-таки убила демона — тут-то экзамен я бы провалила. Ведь проверялась не готовность и не отказ убить безгранично доверяющее мне существо, а моя моральная устойчивость — поддамся или не поддамся я на уговоры и провокации.

— И что, вы вот так прямо чувствуете все мысли и эмоции друг друга? — поинтересовался Каррэн, слегка помахивая хвостом в такт бойкой рыси лошадей.

— Почти все, — кивнула я. — Иногда, правда, мы можем закрыться, если испытываем негативные эмоции — боль, сильный голод, — и не хотим заставлять друг друга страдать. И это тоже не дало мне поднять руку на Тьму — я бы наверняка до последнего чувствовала весь ее испуг и боль от своего предательства. Не думаю, что сама смогла бы пережить подобный кошмар.

— Ну и истории у тебя, Тень, — покачал головой аристократенок. — Таких на ночь наслушаешься — потом во сне Мрак вековечный привидится.

— Не нравится — не слушай и не подстрекай рассказывать, — пожала я плечами. — Жизнь храны не такой уж сахар и мед. И вовсе не то, что считаешь ты: ни с кем не связана, никому не обязана…

— Не обижайся на него, Тень, — ободряюще улыбнулся Каррэн. Клыки, теперь отчего-то кажущиеся мне вовсе не такими жуткими, а скорее наоборот, весьма интересными и достойными внимания, сверкнули в лучах заходящего солнца. — Что с графа возьмешь? Он наверняка за ворота своего поместья с нами впервые выбрался…

Торин обиделся — надулся, нахохлился, как мокрая курица, и до самого вечера отказывался баловать нас своими комментариями. Правда, не могу сказать, что все так уж по этому поводу страдали.

Лорранский-младший, злобный и обиженный на весь мир, боком сидел на лавке, тихими проклятиями поминая жесткое седло и тех идиотов, которые его сделали.

В маленьком сельце, названия которого Торин не запомнил, была всего одна гостиница. Вернее, не гостиница, а постоялый двор. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, за постой в заведении под каким-то насмешливым, с явным намеком названием «На посошок» запрашивали раза в четыре меньше, чем в гостинице в Тинориссе. зато и сервис здесь был на соответствующем Уровне. Вернее, его просто не было. Торину, как командиру, выделили крохотную комнатушку, в которой из мебели наблюдался только потертый лоскутный коврик на полу, а кровать неопределенных размеров — очень широкая для одного, но слишком узкая для двоих. Тень внимательно оглядела это ложе, поджала губы и покачала головой так многозначительно, что Лорранскому стало ясно: ему вновь придется перед сном любоваться на лежащую на полу девушку. Но это было еще ничего: одной комнаты, как ни крути, не хватало вообще, и близнецов, не слишком-то довольных такой рокировкой, отправили спать на сеновал.

— Ну чего ты кривишься? — не выдержал Лорранский, глядя на корчившую брезгливые гримасы храну. Все равно ведь на полу уляжется! — Мне тоже все это не слишком нравится!

— Хочешь добрый совет, Торин? — вопросом на вопрос ответила Тень. — Не ложись на кровать, устраивайся, как и я, на полу.

— Еще чего! — возмутился граф. Вот уж действительно, унекоторых баб коса длинна, да ум короток, а у этой даже волосы длинными не назовешь, а уж про остальное и упоминать не стоит! С какого это перепугу он должен ложиться на пол, если есть кровать, пусть не самая большая, но, судя по всему, довольно удобная?

— Ну смотри, я тебя предупредила, — равнодушно пожала плечами храна. — Пошли ужинать.

Постояльцев в этой, стыдно сказать, гостинице хватало. Какие-то наемники, путешественники, негоциант с отарой тонкорунных породистых овец, да еще менестрель — совсем еще молодая девчонка, едва ли не младше храны, — потом прибилась. Тень мрачно оглядела это разношерстное сборище и, как и положено хорошей любовнице, принялась изображать усиленную заботу о графе: усадила его на лавку, задернула занавеску на окне, чтобы ему не дуло, раз десять поинтересовалась, не холодно ли ему, раз двадцать обняла и раз пятьдесят состроила глазки. Вскоре Торин уже едва ли не выл, ностальгически вспоминая равнодушную, изредка ехидную профессиональную маску храны, смененную на слащаво-заботливый лик любовницы. Батя, еще не отошедший от действия какого-то там Ока и потому уставший, ни на что особенно не реагировал, зато остальные развлекались зрелищем вовсю: близнецы откровенно хихикали в кулаки, Цветик изредка фыркал и тряс головой, Зверюга наблюдал с откровенным интересом, словно стремясь набраться опыта в общении с аристократами, а Каррэн порывался галантно ухаживать за Тенью. Попытки эти, отвергаемые с наигранным возмущением и негодованием, еще больше веселили всех окружающих, включая хозяина и прочих гостей этого сомнительного места.