Порода героев - Лорен Л. Колман

Кроаг.

Два огонька в черной искусственной ночи, осветившие тесную камеру. Даввол видел за спиной фирексийца черную дыру портала. Ни феков-рабочих, ни стражи – один Кроаг, осторожно пробирающийся к обвалу. Ни сгорбленной спины, ни свиста хриплого дыхания. Кошмар возродился к жизни. Даввол не забыл, что сотворил фирексиец с чистильщиком, на защиту которого он так полагался. Ему ничего не стоило освободить наместника. За свое спасение Даввол отдал бы все, что имел. Сумей он заговорить, он униженно клялся бы отдать остаток жизни на служение Кроагу.

Только этот остаток жизни Кроаг намеревался взять сам.

Коготь протянутой вперед руки коснулся углубления в черной пластине надо лбом коракианца. Новая вспышка боли – коготь внедрился в мозг и начал вытягивать память наместника, отделяя знания от опыта и всасывая то и другое в себя. Фирексиец уже не заботился о сохранении мозга Он и не думал спасать Даввола, а о том, чтобы присвоить его разум, позаботился заранее. Даввол чувствовал, как ускользает сознание, оставляя только клочок ощущения потери, одиночества и боли. Ему предстояла долгая мучительная жизнь, лишенная единственной ценности.

Получив то, за чем пришел, Кроаг удалился. Теперь он раз и навсегда покончил с Давволом.

Кроаг расхаживал по равнине, с каждым шагом ощущая, как ему покоряется текучий камень – покоряется его воле, обогащенной искусством Даввола.

Никогда еще фирексийцу не удавалось получить так много от одного мозга. Несколько столетий опыта и накопленных знаний теперь были в его распоряжении: возможности текучего камня, совершенствование чистильщиков, сведения о Явимайе и ненависть, жестокая, выверенная временем ненависть к Кроагу. Сегодня он узнал все: как Даввол готовился избавиться от власти фирексийца, как гибель чистильщика нарушила его планы, как наместник собирался воспользоваться смертью Урзы, чтобы возвыситься в глазах Темного Бога.

Урза Мироходец отыскал Ратх. В этом не было сомнений. Останки чистильщика валялись на текучем камне: изуродованный каркас и куски высохшей, окаменевшей плоти. Кроаг явственно представлял, как после неудачного нападения на Урзу охотник бросился обратно на Ратх – и навел мироходца на самую сокровенную тайну Фирексии. А почему бы и нет? Даввол не додумался предусмотреть подобную опасность. Мироходец выследил чистильщика, прикончил его и скрылся, унося с собой знание о существовании Ратха. Разумеется, Урза мгновенно разобрался, с какой целью был создан этот мир. Плацдарм для предстоящего вторжения. Если мироходец не увидел этого сам, ему достаточно было проникнуть в мысли любого фека или раба другой расы, загнанной на Ратх. В этом сомневаться не приходилось. Из глубины сознания, где хранился теперь разум Даввола, Кроагу слышался злорадный смех ивенкара.

Возможно ли убить мироходца? Даввол считал, что возможно, но теперь Кроаг усомнился в его правоте. Быть может, это по силам только самому Темному. Но попытаться Кроагу придется. И чтобы встретиться с Урзой лицом к лицу, надо выманить его из укрытия. А этого не удалось добиться ни нападением на Келд, ни атаками на другие земли – если не считать Бенала. Бенал или Явимайя. Все равно с чего начинать. Пока хотя бы одна из этих земель существует, Кроаг не посмеет предстать перед Темным Владыкой даже во сне.

Чистильщики и солдаты будут брошены в бой – передовые части, вестники начавшегося вторжения. И мироходец покажется, ему придется сражаться. А Кроаг подготовится к встрече – и убьет его. Он сделает это сам, не полагаясь больше на ненадежных подручных. Пора испытать себя, доказать, что он снова прежний Кроаг, избранник всевышнего из Темного Круга Фирексии.

Баррин проводил взглядом последнего ученика, уходящего в шлюзовую камеру медленного времени. Сегодня они соберут и упакуют все записи. Полная уборка займет несколько недель. Каждое здание надо разобрать, срыть фундаменты, выкорчевать даже камни мостовой и, может быть, со временем засыпать оставшиеся ямы здоровой почвой. В будущем не останется и следа его трудов.

Маг твердо знал, что слишком долго задержался здесь. Он остановился у входа в шлюз, бросил последний взгляд на свой дом, окутанный медленнотекущим временем. Нет, это место никогда не было его домом. Ложь, или полуправда, в которую он заставил себя поверить, чтобы выжить. Теперь эта вера ушла. Его дом, его мир – Доминария, и он больше не может жить здесь, в добровольном изгнании. События последнего времени окончательно доказали – пора ему – и всей Толарии – вернуться в мир. В первом шлюзе капли тумана медленного времени смочили лицо. В свете голубых волшебных камней дымка казалась живой. Она клубилась вокруг, свиваясь в картины его жизни. Баррин видел: крепость первой академии, взорванную магическим выбросом от экспериментов над временем. После той катастрофы, взбаламутившей временной поток, на Толарии и появились зоны быстрого и медленного времени. А вон там, в углу, скрытом туманом, «Новая Толария», корабль, принявший на борт тех, кто выжил после крушения первой школы и боровшийся с волнами, пока вдали снова не показались берега острова. Над головой, в завитке дымки, – строящиеся здания второй академии. А те туманные призраки – конечно, фирексийцы, явившиеся разрушить все созданное ими. И рядом – густое светящееся облачко – «Маяк», разгоняющий призраки врагов, как сотни лет назад, когда волшебный корабль принес рассвет в Царство Серры. Да, он помнил каждый день, и темные, и светлые часы.

Он шагнул вперед, в клубящийся туман. Но картины в его памяти не померкли. Баррин вспоминал первые дни, когда он вместе с Урзой и Гатхой положил начало племени метатранских воинов. В те дни он создал и свою маленькую семью – и запер себя вместе с Рейни за временной стеной. Он подумал о новой породе, воплощенной во множестве живых людей, разрывавших на части единство академии и выливавшихся на просторы Доминарии. Он увидел руины Келда, чей народ только сейчас начал медленно оправляться от пробных ударов Фирексии. Ему представился бенальский клан Капасхенов – истекающий кровью, как и многие другие «гнезда» новой Породы. А теперь еще и Карн пропал. Старший маг покачал головой. Сколько жизней потеряно, а путь предстоит еще долгий.

Едва Баррин вышел из последнего шлюза, теплое тропическое солнце мгновенно высушило его щеки. Темно-синее небо казалось бы отражением глади океана, если бы не плывущие по нему башни облаков. Он сощурился от света и повернулся к морскому ветру.

– Не хочешь прогуляться по острову?

Знакомый голос. Такой тихий и прекрасный, несмотря на прозвучавшее в нем сомнение. Баррин обернулся к одной из каменных скамей, стоящих по сторонам входа в шлюз. Рейни сидела, собрав вокруг себя складки голубого шелка, пряча руки в широкие рукава. Длинные черные волосы водопадом стекали на плечи. Карие глаза смотрели с тревогой и надеждой.

– Давно ждешь? – спросил он.

– Не очень, – призналась Рейни. – Несколько часов. Я слышала, что ты закрываешь все лаборатории медленного времени. Увидела, как туда собираются ученики, и подумала, что ты вернешься вместе с ними. – Она встала как всегда легко, но руки держала перед собой, словно защищаясь.