Тугая струна - Вэл Макдермид

Джеко откинулся на подушках и обдумывал то, что только что услышал. Он прикидывал, стоит ли ему самому звонить в полицию. С одной стороны, это могло бы стать лишним доводом в пользу его невиновности — ведь, насколько ему было известно, никто, кроме его домашних, не знал, что детектив-констебль Боумен вообще появлялась на его горизонте. С другой стороны, у полицейских могло сложиться впечатление, что он слишком торопится вмешаться в расследование убийства. Каждому, кто хоть раз в жизни читал книгу о маньяках, известно, что убийца часто сам пытается влезть в расследование.

Куда безопаснее казалось предоставить это Мики. Такой ход событий демонстрировал его невиновность как бы из вторых рук. Мики была его преданной женой, а ее реноме как воплощения честности и порядочности должно было послужить гарантией того, что ей поверят. Он знал, что самое безопасное будет представить дело так, будто жена обратилась в полицию сразу же, едва увидела фотографию в газете, задолго до того, как он встал. Тогда никому не придет в голову спрашивать, почему он знал и ничего не сказал. Потому что, сами понимаете, инспектор, он был слишком занят, чтобы смотреть вечерние новости. Да что там новости! Порою не хватает времени посмотреть собственную программу, не говоря уже о программе жены!

Что сейчас нужно было сделать в первую очередь, так это выработать правильную стратегию. О том, чтобы тащиться в Лидс ради разговора со следователями, не могло быть и речи. Полиция сама пожалует сюда, в этом он не сомневался. Если же на поверку все выйдет иначе, еще не время обращаться за помощью. Он будет изображать великодушие, играя роль человека, которому нечего скрывать. Конечно, вы можете попросить автограф для вашей жены, инспектор.

Сейчас важно все распланировать. Заранее вообразить себе все возможные непредвиденные обстоятельства и продумать, как наилучшим образом их избежать. В планировании скрывался секрет его успеха. Некогда этот урок чуть было не обошелся слишком дорого. В первый раз он не учел всех вариантов развития событий. Он действовал, словно одурманенный неожиданно открывшимися перед ним возможностями, и не осознал, насколько важно предусмотреть все мыслимые последствия и продумать, как в каком конкретном случае нужно поступать. Тогда у него еще не было коттеджа в Нортумберленде, и он по глупости сделал ставку на хижину-развалюху, которую помнил еще со времен прогулок по горам в ранней юности.

Он был уверен, что никому не придет в голову отправиться туда посреди зимы, а кроме того, знал, что к хижине сможет проехать на машине по старой дороге, по которой летом гоняли скот. Побоявшись оставить девушку живой, он вынужден был прикончить ее в ту же ночь, как они там очутились. К тому времени, когда она испустила последний вздох, уже скоро должно было начать светать. Потрясенный и измученный усилиями, которые пришлось приложить, удерживая ее на месте, да еще с тяжелыми тисками под мышкой, которым предстояло превратить ее руку в кровавое месиво, а потом еще и приканчивая ее при помощи хитрой петли из гитарных струн (символически напоминавшей, если бы он только удосужился вспомнить об этом, еще об одной утерянной им способности), он был просто не в состоянии довести до конца свой план и похоронить ее. Он решил ничего не трогать, а вернуться на следующую ночь и разобраться с телом.

Когда Джеко вспоминал об этом, у него даже сейчас перехватывало дыхание. Он уже выехал на автостраду и всего каких-нибудь два десятка километров отделяли его от хижины в лесу, когда по местному радио передали срочное сообщение, что час назад группой туристов был обнаружен труп молодой женщины. От неожиданности он чуть было не отправил «лендровер» в кювет.

Кое-как взяв себя в руки, обливаясь липким потом, он продолжил путь до дома. Странным образом ему удалось не оставить на месте серьезных следов, достаточных, чтобы по ним можно было его найти. Его так и не вызвали в полицию по этому делу. Насколько ему было известно, его имя вообще не всплыло ни разу. Его знакомство с жертвой оказалось слишком мимолетным, чтобы к нему отнеслись серьезно.

Из этого опыта он извлек для себя три важнейших урока. Во-первых, нужно было найти способ продлить мучения жертвы с тем, чтобы он мог вполне насладиться сознанием, что она испытывает все то, через что пришлось пройти ему.

Во-вторых, он понял, что убийство как таковое не доставляет ему большого удовольствия. Удовольствие он получил от того, что ему предшествовало: ужас жертвы, ее страдания, а еще власть — ощущение всемогущества, порожденное сознанием, что он лишает жизни живое существо. Сама же расправа с молодой здоровой женщиной не заключала в себе ничего привлекательного. Слишком много грязной работы, решил он. Он не возражает, если они будут умирать от отчаяния и заражения крови. Даже лучше, если ему не придется этого делать самому.

И в-третьих, ему необходимо было найти безопасное убежище в прямом и переносном смысле. Мики, Нортумберленд и добровольная помощь в уходе за безнадежно больными стали тройным решением. Понадобилось около полугода, чтобы свести все три части воедино, а для этого требовалось запастись терпением. Эти полгода дались ему нелегко, но тем слаще стала долгожданная награда.

Он не собирался отказываться от своих тайных удовольствий только потому, что Шэз Боумен возомнила, что она умнее его. И всего-то надо было немного поразмыслить над тем, как правильно все спланировать.

Джеко закрыл глаза и сосредоточился.

Кэрол набрала в грудь побольше воздуха и постучала. Знакомый голос пригласил ее войти, и она зашла в кабинет к Джиму Пендлбери так, будто бы между ними не пробежала черная кошка.

— Доброе утро, Джим, — отрывисто, по-деловому сказала она.

— Кэрол? Какие-нибудь новости для меня?

Она села на стул напротив него и покачала головой:

— Я пришла за списком тех, кто работает у вас на частичной занятости. Вчера мы об этом говорили.

Он вытаращил глаза:

— Только не говорите, что и сегодня, при ясном свете дня, вы продолжаете носиться с этой дурацкой идеей. — В его голосе звучала неприкрытая насмешка. — Я думал, что вчера вы не захотели перечить своему гостю.

— Там, где речь идет о расследовании, я всегда и безоговорочно буду поддерживать Тони Хилла.

— И вы ждете, что я буду сидеть сложа руки и помогать делать из моих людей козлов отпущения? — теперь он говорил совсем тихо. — В то время как они рискуют жизнью каждый раз, когда к нам поступает звонок о пожаре?

Кэрол досадливо вздохнула. Ей явно приходилось нелегко.

— Я пытаюсь положить конец этому бессмысленному риску. И не только ради ваших борцов с огнем, а и ради несчастных бедняг вроде Тима Кафлана, которые даже не знают, что их жизнь в опасности. Неужели вы этого не понимаете? Это не охота на ведьм. Я не собираюсь сажать за решетку невиновного. Если вы думаете, что такова моя цель, тогда вы просто слишком мало меня знаете, а в таком случае не надо являться ко мне в дом без приглашения и ждать, что вас еще когда-нибудь туда пустят.

Потекли томительные секунды, во время которых они молча смотрели друг на друга. Наконец Пендлбери покачал головой и отступил. Его губы были сжаты в тонкую нитку.