Наследство Уиндемов - Кэтрин Коултер

— У вашей матери прекрасный, добрый характер, милорд, — заметил Спирс. — Но она не терпит дураков, и эта гарпия из Балтимора быстро прикусит язык. Ваша мать сумеет указать ее место. Ах, она такая очаровательная женщина и знает столько всяких средневековых легенд! Я так рад, что она приезжает, милорд!

— Не только средневековые легенды, она еще очень хорошо знает времена шотландской королевы Марии и даже считает, что она — одно из воплощений Царицы Небесной. Разумеется, моя мать — полная противоположность тете Вильгельмине. Но боюсь, праведница и злодейка — это та убийственная комбинация, которая как раз и может доконать нормального человека. Если бы вы только знали острый ум моей матери! Она видит каждого насквозь, с ней чувствуешь себя как под микроскопом.

Послышалось легкое покашливание со стороны двери, которая была открыта. На пороге стоял Джеймс, пристально глядя на Марка.

— Ах, Джеймс, входи. Мы со Спирсом и Баджи как раз обсуждаем, какая команда может стать победителем на играх в Эшкоте в следующем месяце: “Елисейские поля” или “Роберт Брюс” Кажется, они обе достаточно сильные и способны носиться быстрее вихря. А ты что думаешь?

— Готов побиться об заклад, что победит “Роберт Брюс”, раз они носят имя отважного и прославленного шотландского короля.

— Возможно, возможно, мистер Джеймс, — согласился с ним Спирс и повернулся к Баджи. — Не лучше ли вам вернуться на кухню, мистер Баджи, мы уже начали беспокоиться об ужине.

— А кстати, что у нас сегодня на ужин, Баджи?

— Запеченная треска и копченые моллюски, милорд. Есть много всего, но я не хочу утомлять вас перечислением. На сладкое — фруктовое желе. Его очень любит Дукесса. Возможно, я добавлю несколько французских блюд, например, картофель с шампиньонами, — это хорошо действует на желудок.

— Картофель с шампиньонами? Неплохо, — согласился Марк, наблюдая за Джеймсом, явно чувствовавшим себя неловко в компании Баджи и Спирса. У него был такой вид, будто он попал в “Друри Лейн” посреди спектакля и не знал ни сюжетной линии, ни ролей актеров. Когда двое закадычных друзей удалились, Марк сказал:

— Что-нибудь случилось, Джеймс? Почему ты такой мрачный? У тебя будто челюсть свело.

— Я все думаю, Марк, думаю и вспоминаю, что случилось той ночью. Когда я нашел Дукессу без сознания на полу, на полке рядом с ней было пустое место, как будто не хватало одной книги. Я помню совершенно ясно, вряд ли это было плодом ее воображения. Но наверняка в библиотеке есть и другие старинные книги, возможно, в них тоже можно найти какое-нибудь упоминание о сокровище. Ведь ты и сам, кажется, собирался просмотреть книги.

— Что ж, идем, — согласился Марк. Он взял по дороге ключ у Сэмпсона, и вскоре они оказались в затененной комнате библиотеки. Марк отдернул шторы на окнах, и лучи яркого послеполуденного солнца залили ее. — Здесь не мешает открыть окна, это место нуждается в хорошем проветривании.

Он повернулся к Джеймсу, который, встав на колени, уже внимательно исследовал книги на нижних полках. Марк присоединился к нему, просматривая те, что были выше. Какое-то время не попадалось ничего интересного, и вдруг Джеймс радостно вскрикнул. Снимая книгу, он поднял столб пыли. Она стояла за проповедями Джорджа Коммона, странствующего подвижника начала прошлого столетия, во втором ряду.

— Отлично, Джеймс. Кажется, она очень старая! Осторожно неси ее сюда, на стол. Будь я проклят и перепроклят, у тебя отличные мозги, Джеймс!

— Моя мать тоже так считает, — сказал Джеймс с довольной усмешкой. — Она посвятила меня в свой план, чтобы я помог найти тайник с сокровищами, и предупредила, что ты ничего не должен знать об этом.

— Давай посмотрим последние страницы.

— Марк, ты думаешь, что это моя мать ударила Дукессу? Я понимаю, что это мог сделать лишь кто-нибудь из живущих в доме, но почему непременно моя мать? Мне очень трудно поверить в это.

— В таком случае под подозрением остаются Тревор, Урсула и.., ты.

— Я понимаю твою точку зрения, — сказал Джеймс, осторожно переворачивая страницы.

* * *

Пристально смотря на Дукессу, Марк сказал:

— Если твой желудок не собирается выворачиваться в ближайшие несколько секунд, то, пожалуйста, взгляни на книгу, найденную Джеймсом. Как видишь, здесь нет рисунков, один только текст. Я уже просмотрел его и частично перевел. Получилось довольно сносно. Монах или монахи.., в общем, здесь объясняется, по каким приметам можно отыскать сокровища. Хотя я и старался переводить ясно, но все равно текст производит впечатление какой-то чепухи:

Гляди вверх, ищи знак

Номер девять, и счастье в руках.

Есть колодец в лесу,

Над ним дуб старый навис,

Не медли, спускай бадью на веревке вниз.

Не забудь заодно и меч обнажить,

Здесь дух зловещий живет,

Хозяин мрака и лжи.

Девятиликому Янусу зверь твой сродни,

Быстро расправься с ним и клад отними.

Станет девять — одним,

Клад найдешь ты под ним.

— Какой-то зверь в колодце, девятиликий Янус, магическое число… Что скажешь, Дукесса?

— Дуб и колодец под ним я уже видела на рисунке, Марк.

— Но это самое простое. А что скажешь по поводу числа “девять”, которое нужно искать где-то наверху, черт знает где…

— Милорд…

— Да, Спирс, в чем дело?

— Мистер Тревор Уиндем желает видеть вас.

— Могу я позволить ему войти в твою спальню, Дукесса? Как бы этот повеса не взял себе что-нибудь лишнее в голову. До сих пор он созерцал твою красоту лишь в гостиной, что, если…

— Можешь впустить его, Спирс, — сказала Дукесса. — Со мной мой муж. Полагаю, он в состоянии защитить мою добродетель.

Ее кузен был достаточно интересным мужчиной, высоким и очень сильным, хотя и несколько мрачноватым, что, впрочем, лишь придавало ему особое очарование. Она заметила, как подозрительно оценивающе рассматривает его Марк, и решила быть с ним полюбезнее.

— Привет, Тревор, — поприветствовала его она. — Тебе, наверное, не терпится взглянуть на книгу, которую нашел Джеймс?

— О, ты так мила сегодня, Дукесса! Возможно, ты чувствуешь себя уже лучше? Тебе еще не надоел этот скучный господин, твой супруг? Может быть, мне выкинуть его отсюда, или, на худой конец, слегка попикироваться с ним? Интересно, кто из нас двоих окажется остроумнее. Вряд ли это будет он, одолевающий тебя постоянно своими маниакальными подозрениями. Как только ты терпишь его?

— Если я начну состязаться с тобой в остроумии, Тревор, то ты будешь посрамлен и разлетишься на куски, как трухлявый пень. А если одного остроумия окажется недостаточно, чтобы справиться с тобой, то у меня есть дуэльный пистолет, я приобрел его специально для защиты от наглых американцев, которые, как голодные волки, исходят слюной, глядя на мою жену.