Театр мира. История картографии - Томас Рейнертсен Берг

известный в XVI веке ученый Абрахам Ортелий. Он (как и многие после него) обратил внимание на то, что восточное побережье Южной Америки вписывается в западное побережье Африки, словно кусок пазла, и писал, что оба побережья выглядят так, будто их некогда разорвали. В 1891 году норвежский геолог-новатор Андреас Мартин Хансен в своей докторской диссертации Strandlinje-studier (Изучение береговой линии), посвященной ледниковому периоду и изменениям климата, задавался вопросами: откуда взялись в Гренландии окаменелости растений, для которых требовался более теплый, чем нынешний, климат на острове? Возможно, континенты дрейфуют? Тем самым Хансен предвосхитил теорию, которую предстояло подтвердить Мэри Тарп.

В 1915 году вышла книга немецкого геофизика Альфреда Вегенера Происхождение континентов и океанов. Ее автор выдвинул теорию о том, что поверхность Земли состоит из континентальных плит, которые находятся в постоянном движении. Шла Первая мировая война, и немецкие книги не пользовались популярностью вне Германии, поэтому Вегенеру пришлось ждать до 1922 года, когда книгу перевели на другие языки. Но и это ему лавров не принесло. Геологи просто потешались над теорией Вегенера и его объяснениями дрейфа континентов, к сожалению, действительно не особенно удачными.

Вот почему Хизен и слышать не хотел про континентальный дрейф. Всё геологическое сообщество считало это чушью. Говорить всерьез о континентальном дрейфе означало, что у тебя не все дома. Хизен попросил Тарп перепроверить всё еще раз. Результат тот же. Однако Хизен по-прежнему не желал ничего слушать о континентальном дрейфе. Оставаясь каждый при своем мнении, они договорились следовать первоначальному плану: рисовать карту океанского дна, всем понятную и доступную. И Тарп представила ее в виде физиографической диаграммы – карты, похожей на аэроснимок.

Этот метод разработал американский профессор геоморфологии Армин Лобек после Первой мировой войны, когда он помогал главам государств провести новые европейские границы. Тогда-то он заметил, что лидеры Европы тупо смотрят на топографические карты, где перепады высот отмечались линиями, «не умея отличить гору от кротовины, реку от долины» – и для них он придумал физиографическую диаграмму, на которой горы выглядели как горы. Позднее Лобек стал консультантом по картам и атласам, предназначенным для начальной школы. Тарп полагала, что с помощью его метода любой человек способен понять географию океанского дна – семь десятых поверхности Земли, для большинства окутанных тайной.

НЕИЗМЕРИМЫЕ ГЛУБИНЫ

На протяжении веков морские карты знакомили нас с теми частями географии, которые нас манили: островами, утесами, дюнами, рифами и шхерами как на воде, так и под водой. Долгое время измерение глубины лотами было единственной возможностью узнать, что скрыто под водной гладью. Описание этого мы находим в Новом Завете, а именно в Деяниях апостолов, там, где Павла в море настигает шторм: «В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-нибудь земле, и, вымеривши глубину, нашли двадцать сажен [43 метра]; потом на небольшом расстоянии вымеривши опять, нашли пятнадцать сажен [32 метра]. Опасаясь, чтобы не попасть на каменистые места, бросили с кормы четыре якоря и ожидали дня» (Деян. 27:27–29). В 1521 году мореплаватель Фернан Магеллан попытался измерить глубины Тихого океана. Когда лот достиг отметки 750 метров, он решил, что океан неизмерим. Нечто подобное мы видим и на Carta marina Олафа Магнуса 1539 года: у норвежского побережья Согн-ог-Фьюране нарисован мужчина с лотом. Рядом с ним подпись: «Mos altissimus» («Наибольшая глубина»). В книге, прилагавшейся к карте, Магнус пояснял: «Мужчина, который при помощи длинной веревки и свинцового грузила измеряет глубину моря, однако не достигает дна».

Измерить морскую глубину – это не просто бросить за борт веревку с грузом. Глубина в открытом море настолько большая, что веса веревки вполне достаточно для того, чтобы она продолжала отматываться и после того, как лот достиг дна. Поэтому море могло казаться глубже, чем было на самом деле. Другая проблема в том, что из-за дрейфа лодки веревка редко остается вертикальной. В 1830-е и 1840-е годы, когда моряки стали зондировать океан в свободное время, сообщалось о невероятных глубинах, более пятнадцати тысяч метров, что было далеко от реальности.

Карта маршрута гидрографической экспедиции 1878 года к Северному морю – это рисованная карта морских территорий между Норвегией, Шпицбергеном, Ян-Майеном и Гренландией, составленная норвежским морским биологом Георгом О. Сарсом. Здесь среди прочего отмечены пути миграции лофотенской мойвы («Loddestimernes Træk») и трески («Lofot-Torskens Sig»), препятствия в Северном море («Nordhavs-Barrieren»), полярное течение («Polar Ström») и глубоководная долина до 3660 метров («Dyb Havdal bis 2000 F»).

После того как Норвежское картографическое управление нанесло на карты побережье северной Норвегии, лейтенант Хенрик Хагеруп, который во время топографической съемки в 1828–1832 годы ознакомился с условиями жизни рыбаков, предложил прозондировать море вдоль береговой линии, считая это полезным дополнением к морским картам. Предложение Хагерупа игнорировали до тех пор, пока в 1840 году рыбаки Восточного Финнмарка не пожаловались на то, что русские рыбаки ловят рыбу в их водах. Губернатор внес предложение провести зондирование для составления карты рыболовных угодий. Специалисты из Картографического управления сочли это пустой тратой времени, полагая, что рыбаки, которые должны были сообщать о браконьерстве, не разбирались в картах, тем не менее Министерство финансов не согласилось с ними и нашло средства для зондирования в бюджетной статье «непредвиденные расходы». В 1841 году на карту нанесли морское дно от мыса Танахорн до российской границы, а также некоторые опасные участки близ Карлсёй в Тромсе. Результаты не отличались особой точностью, поскольку картограф имел лишь приблизительное представление о том, где и как вели свой промысел рыбаки, однако, судя по отчету 1843 года, «ожидания пользы в будущем от точных глубинных измерений были немалые». Ожидалось, что «рыболовные угодья станут более ценными, так как их можно будет использовать значительно дольше».

Норвегия стала пионером по части рыболовных карт. В 1870 году в репортаже о гидрографическом судне «DS Ханстеен», помещенном в еженедельнике Skilling-Magazin, говорилось: «Такие точные рыболовные карты, как наши, никогда прежде не публиковались. Наконец-то построен и оборудован пароход, предназначенный исключительно для морского зондирования и составления рыболовных карт, дающих точное и ясное представление о характере ландшфта, по которому движется рыба». Журнал рассказал читателям о работе судна:

После того как проверили глубину лотлиня, бухту с тросом подключают к небольшой паровой машине и начинают подтягивать линь со средней скоростью 100 морских саженей [183 метра] в минуту. В то же время секстантом измеряют углы между тригонометрическими точками на вершинах гор (всюду, где они видны), определяя местоположение судна, а также выполняя другие наблюдения. Всё это делается и фиксируется до тех пор, пока лотлинь не натянется [встанет вертикально], после чего корабль на полной скорости отправится к следующему месту зондирования. Тогда результаты промера глубины наносятся на карту, а через пять, шесть или семь минут судно вновь останавливается, и всё повторяется.

«DS Ханстеен» вышел в море южнее коммуны Фёрдер на юго-востоке Норвегии