Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи - Мария Леонора Соареш

— Беатриса! — Марселло приостановился и положил ей на плечи руки. — Если бы феи могли жить с простыми смертными, то мы с тобой были бы счастливы.

— Но феи живут среди цветов на лугах и питаются медом, ты это хочешь сказать? — печально спросила Беатриса. — Нет, дело совсем не в этом, а в том, что ты должен помочь своим родителям. Они уже в возрасте, и им будет трудно обживаться на новых местах. И потом, не останешься же ты здесь, чтобы работать батраком? А я? — Марселло ждал, что же она скажет про себя. — Я не могу оставить школу, — очень серьезно сказала Беатриса. — Я отвечаю за детей, которых начала учить. Ты меня понимаешь?

Марселло наклонился и нежно коснулся губами розовых лепестков — губ своей возлюбленной феи.

Мадалена ласково смотрела на Нину. Та, вернувшись с фабрики, с аппетитом ужинала и рассказывала новости.

— Ты осунулась, доченька, — жалостливо заметила Мадалена. — Тебе бы отдохнуть! Почему ты не выйдешь замуж?

— Не за кого, мама. Не встретила пока того, с кем хотела бы пройти всю жизнь рука об руку.

— Уж больно многого ты хочешь, Нина! В браке важно не счастье, а постоянство. Почему бы тебе не выйти за Жозе Мануэла? Он ведь любит тебя, и человек, кажется, состоятельный. Родила бы мне внука. И я бы на старости лет порадовалась. А то так и умру, не дождавшись внучат.

После того как стало известно, что Жозе Мануэл — сын богатого промышленника, Мадалена все чаще подумывала о нем как о женихе. А главное, хотела выяснить, что подумывает на его счет Нина.

Нину же подобные разговоры крайне раздражали. Она не любила, когда матушка вмешивалась в ее личную жизнь. Ей вообще сейчас не до личной жизни, и тем более не до замужества!

Стоило Мадалене упомянуть об этом, как Нина начинала сердиться. И о Жозе Мануэле она не хотела говорить с матерью.

— Хватит, мама! Давай не будем об этом! — Нина встала из-за стола и отнесла тарелку в раковину. — Знаешь, что я тебе скажу? Радуйся чужим детишкам! Ты же знаешь, о чем я сейчас думаю? О наших фабричных яслях! Я ими занимаюсь. Я тебе рассказывала, если у нас будут ясли, тогда наши работницы смогут спокойно рожать детей, они будут работать, дети будут рядом, матери будут их кормить. И все будет хорошо!

— Ты такая же выдумщица, как твой отец, — улыбнулась мать. — Как начнет рассказывать про хорошее — заслушаешься. И так все складно выходит! Вот и у тебя тоже. А на деле-то не так.

— Так! Вот увидишь! Я своего добьюсь! Ясли — это прямая выгода для производства! И наш бестолковый управляющий, сеньор Умберту, должен наконец это понять.

Она вспомнила несчастную, у которой приняла ребенка прямо между станков. Из-за ребенка ее и уволили, а какая была хорошая работница! Совсем не обязательно было ее увольнять. Будь на фабрике ясли, она могла бы кормить ребенка и продолжать работу.

— Ах, Нина! Нина! Вся в отца! Хорошо бы, из твоих затей вышло больше толка, чем из его! — вздохнула Мадалена.

Нина засмеялась:

— И мне тоже этого хочется, мамочка! Ты даже не можешь себе представить, как хочется!

Каждый день Нина с утра отправлялась к Умберту, который должен был дать распоряжение отпустить средства на обустройство яслей. Он встречал ее улыбкой. Нина опять и опять излагала свой проект насчет яслей, а Умберту продолжал с улыбкой на нее смотреть. По его улыбке было ясно, что хозяин очень далек от ее проектов и очень занят своими.

— Моей жене стало гораздо лучше, — в очередной раз сообщил он. — У нее уже двигаются ноги.

— Очень рада за вас и за нее, — вежливо ответила Нина.

— Мне кажется, ты не даешь себе труда понять меня, Нина! — настойчиво проговорил Умберту. — Я еще раз повторяю, что могу быть счастлив только с тобой. Но я не оставляю жену, потому что чувствую свою вину перед ней: за рулем сидел я, и выходит, что я оставил ее калекой. Мы не жалеем средств на лечение. И когда ее здоровье восстановится, я подам на развод.

— На вашем месте я не делала бы этого, — сказала Нина. — Вам будет трудно одному.

— Но я надеюсь, что ты будешь со мной, — настойчиво проговорил Умберту. — Разве есть какие-то еще препятствия, кроме моего брака? Я же тебя люблю!

Нина посмотрела на Умберту даже с некоторым сочувствием.

— Мне кажется, для брака одной любви мало, — сказала она.

— Я человек состоятельный, ты же знаешь! У тебя будет все, что пожелаешь, — сказал он, словно бы объясняя очевидные вещи непонятливому ребенку.

— Я имела в виду любовь только с вашей стороны. А у тех, кто вступает в брак, любовь должна быть взаимной, — строго пояснила Нина и вновь перешла к главному: — Так что же вы мне скажете насчет моего предложения по поводу яслей?

— То же, что ты ответила мне на мое, — отрезал Умберту.

— Но это неравнозначные предложения! Мое касается многих и выгодно прежде всего вам, а ваше касается одной меня и совершенно никому не выгодно! — заявила Нина.

— Если ты подумаешь над моим, то я подумаю над твоим, — предложил Умберту.

— Думайте, — требовательно проговорила Нина. — Иначе мне придется напрямую обращаться к сеньоре Силвии!

В вечернем разговоре с матерью Нина рассказала о разговоре с хозяином. Мадалена вновь принялась вздыхать.

— Не пойму я тебя, дочка, два богатых человека вьются возле тебя, а ты никак не можешь сделать выбор.

— Да я давно его сделала, — засмеялась Нина. — Я выбрала свободу.

— А мне-то казалось, что тебе нравится Жозе Мануэл, — осторожно кинула пробный камешек Мадалена.

— Мне нравится, что он живет на белом свете и что случилось это не без моей помощи, — откликнулась Нина. — Мы с ним друзья, и я дорожу его дружбой.

— Только ли дружбой? — спросила Мадалена, зная о том, что Жозе Мануэл сходит с ума от любви к ее дочери.

Нина засмеялась и не ответила. Она хотела бы пережить такую же любовь, какая была у ее матери, только гораздо более счастливую. Она и ее избранник должны были прожить вместе долгую и счастливую жизнь. Но пока она еще не могла понять, где же этот избранник. Кругом у нее были только друзья. Вот если бы-Тони не был ее двоюродным братом, может быть, сердце ее и дрогнуло бы, но он был ей родня, и она была рада милому и славному кузену.

Время от времени Тони заходил навестить тетю Мадалену, и она догадалась по грустному виду племянника, что: в его семейной жизни нет большого счастья.

— Ты, наверное, по-прежнему любишь ту, что осталась в Италии? — как-то раз спросила она его.

Тони в ответ только вздохнул. Он пришел с очередным визитом, принес фруктов и сладостей, уселся на диван и вел беседу с тетушкой, дожидаясь Нины, которая скоро должна была прийти с фабрики.

— Моя невеста в Италии вышла замуж, — сказал Тони. — Она потеряна для меня навсегда. У меня нет никого, кроме Камилии, но моя жена не может понять этого, ей повсюду чудятся соперницы.