Комната старинных ключей - Елена Михалкова

За Давидом – Ирма: бледная, несчастная, с воспаленной красной каймой вокруг губ.

Полина еще раньше заметила за художницей плохую привычку: занервничав, она принималась ожесточенно скрести пальцем по губам. Как будто хотела начисто стереть рот со своего лица. Ирма вся как-то потускнела за этот день, глаза потухли, и только рот алел болезненным пятном.

«Эта женщина кричит о помощи, – подумала Полина. – Неужели этого не видит никто, кроме меня?»

Протиснулся в дверь Тарас Иммануилович, похожий на перекормленного младенца. К его черному костюму добавился асфальтового цвета галстук. Полина содрогнулась: выглядело это так, будто Воловик уже похоронил и отпел Ковальского. Тарас стрельнул голубыми глазками в Илюшина, и только тогда Полина заметила, что сыщик занял место, отведенное для хозяина дома.

Не успела она возмутиться, как в столовую вошла Анжелика. Шелестя подолом платья, проплыла мимо сестры, ласково коснулась ее плеча.

Полина залюбовалась ею. Тонкие белые руки, кожа как лепесток: ангел, а не женщина. В платье без рукавов Анжелика казалась маленькой, хрупкой и беззащитной. Она принесла с собой сладковатый дурманящий аромат с ноткой тлена, отталкивающий и в то же время притягательный.

Все ждали Ковальского. Полина видела это по их лицам, ощущала по напряжению, искрящемуся в воздухе. Казалось, достань спичку из коробка – и она вспыхнет сама собой. Все чинно переговаривались. Но за их спокойствием, за ничего не значащими фразами Полина слышала громкие голоса. «Дайте нам наши ключи, наше спасение, нашу палочку-выручалочку! Дайте нам волшебника Ковальского! Он не волшебник? Все равно! Нам плевать, кто он такой. Мы хотим, чтобы он помог нам. А как он это сделает, не имеет значения».

Глядя на этих людей, Полина поняла, зачем Анжею «магические» комнаты. Они хотели не просто чуда, а чуда, обряженного в соответствующие одежды. Тарас Воловик светился жадным любопытством: ну же, где обещанное представление?!

Если бы сейчас вошел Анжей и раздал каждому по ключу, они с негодованием отвергли бы его.

Кроме, может быть, Ирмы. Она выглядела как человек, готовый хвататься за любую ниточку. Даже за паутинку. Даже за воздух.

Серебристый звон оборвал все разговоры. Полина не сразу поняла, что это Илюшин постучал ложечкой по хрустальному бокалу.

Взгляды обратились на него. Макар встал.

– У меня есть объявление, – сказал он, не смущаясь этих колючих взглядов. – Как вы знаете, я помощник Анжея Михайловича. Он уехал по делам и намеревался вернуться сегодня вечером.

– У нас назначено время для беседы, – ввернул Тарас Воловик.

– И у меня! – поддержала Ирма.

Давид Далиани ограничился кивком.

– К большому сожалению Анжея Михайловича, дела задержали его дольше, чем он предполагал. Поэтому пока его место займу я.

– Что?

– С какой стати?

– Да кто вы вообще такой?!

Они заговорили хором, негодующе. Илюшин выслушал их с непроницаемым лицом и снова постучал по бокалу.

Как ни странно, этот звук словно выключил их голоса. Они послушно замолчали.

– Я ученик Анжея, – властно сказал Макар, – и умею делать то, что умеет он. Несомненно, Доктор говорил обо мне. Но вас никто не заставляет идти на этот эксперимент. Хотите – давайте попробуем. Когда возвратится Анжей, вы сможете все повторить с ним. Не хотите – ждите его приезда.

– И долго ждать? – холодно спросила Анжелика.

– Не знаю. Этого никто не может сказать, включая его самого.

Они молчали. Изучали его, ощупывали взглядами. Полина тоже посмотрела на Илюшина и внезапно осознала, что тот изменился.

Одежда, прическа, улыбчивое обаятельное лицо – все осталось прежним. Но в нем появились те же значительность и загадочность, что и у Ковальского. «Он его копирует! – поняла Полина. – Повторяет! Но как у него это получается?»

Первым капитулировал Воловик.

– Время не изменилось? – строго осведомился он. – Мне назначено в двенадцать.

– Мне в десять, – заторопилась художница.

Давид молчал, не снисходя до напоминания о времени.

– Все остается в силе, – успокоил их Макар. – Только беседовать мы будем не в кабинете, а в библиотеке. Мне там привычнее работается.

Как только за последним гостем закрылась дверь столовой, Полина бросилась к Илюшину. Ей хотелось схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть.

– Вы с ума сошли? – прошипела она. – Что вы творите? Какой еще «ученик Анжея»?!

Илюшин выставил вперед ладони:

– Спокойно! Во-первых, это всего на один вечер. Если завтра ничего не изменится, я сложу с себя все полномочия.

– Да что может измениться?!

– Увидим. Во-вторых, мне нужно поговорить с каждым из них. А лучшего способа, чем влезть в шкуру Ковальского, я не придумал. Или вы хотите, чтобы я признался, кто я?

– Но они будут вываливать на вас свои проблемы! Зачем вам это нужно?

– Пусть вываливают. Именно этого я и добиваюсь. Ну, и в-третьих, если бы я не заменил Доктора, они бы уже обгладывали ваши косточки. Кто в этом доме крайний в отсутствие Ковальского и Василия?

Полина притихла.

– Но что, если вас раскроют? У вас даже нет ключей…

– Будут, – преспокойно ответил Илюшин. – Сейчас мы с вами отправимся в потайную комнату и выберем несколько подходящих.

* * *

Ирма открыла окно и закурила. Она бросила пять лет назад и как-то держалась все эти годы. Но сейчас привычка вернулась.

Она зачем-то трижды обновляла почту. Писем не было. Откуда им взяться? Стивен перестал писать, и вместе с ним пропали чайки, медузы, городок в Англии на берегу моря с белыми домиками и седыми ветрами.

«Скорей бы, скорей бы, скорей бы… Пусть уже хоть что-нибудь случится».

Известие о том, что Ковальский не приедет, лишило ее остатков сил.

Анжелика с ласковой укоризной сказала за ее спиной:

– Опять куришь? Милая, ты постоянно нервничаешь. Давай уедем, а? Прямо сейчас. Вызовем такси, через два часа будем дома.

Ирма сухо закашлялась.

– Я не хочу домой.

Анжелика встала, подошла, погладила по спине.

– Послушай, ты один сплошной невроз. Неужели не замечаешь? Тебе нужен хороший врач.

– Ладно, – безучастно согласилась Ирма. – Когда приедем, найдем хорошего.

– Завтра, – шепнула Анжелика. – Уедем завтра. Мне здесь плохо, Ирма. Меня пугают эти люди. И дом пугает. Он жуткий!

Ирма промолчала. Ее обволакивал нежный голос. Невозможно сопротивляться ему. Всегда получается так, как хочет младшая. Зачем тратить силы в бессмысленной борьбе?