Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы - Збигнев Бжезинский

Поскольку Китай все активнее интегрируется в мировую систему и, следовательно, в меньшей степени способен и склонен использовать свое главенство в регионе в тупой политической манере, из этого следует, что фактическое возникновение китайской сферы влияния в районах, представляющих для Китая исторический интерес, вероятно, станет частью нарождающейся евразийской структуры геополитического примирения. Будет ли объединенная Корея двигаться в направлении подобной сферы, во многом зависит от степени примирения между Японией и Кореей (Америке следует более активно поощрять этот процесс), однако воссоединение Кореи без примирения с Китаем маловероятно.

На каком-то этапе Великий Китай неизбежно станет оказывать давление в целях решения проблемы Тайваня, однако степень включения Китая во все более связывающий комплекс международных экономических и политических структур также может положительно отразиться на характере внутренней политики Китая. Если поглощение Китаем Гонконга не окажется репрессивным, формула Дэн Сяопина для Тайваня «одна страна, две системы» может быть переделана в формулу «одна страна, несколько систем». Это может сделать воссоединение более приемлемым для заинтересованных сторон, что еще раз подтверждает мысль о невозможности мирного воссоздания единого Китая без некоторой политической эволюции самого Китая.

В любом случае как по историческим, так и по геополитическим причинам Китаю следует рассматривать Америку как своего естественного союзника. В отличие от Японии или России, у Америки никогда не было территориальных замыслов в отношении Китая, и, в отличие от Великобритании, она никогда не унижала Китай. Более того, без реального стратегического консенсуса с Америкой Китай вряд ли сможет продолжать привлекать значительные зарубежные капиталовложения, так необходимые для его экономического роста и, следовательно, для достижения преобладающего положения в регионе. По той же причине без американо-китайского стратегического урегулирования как восточной опоры вовлеченности Америки в дела Евразии у Америки не будет геостратегии для материковой Азии, а без геостратегии для материковой Азии у Америки не будет геостратегии для Евразии. Таким образом, для Америки региональная мощь Китая, включенная в более широкие рамки международного сотрудничества, может быть жизненно важным геостратегическим средством — в этом отношении таким же важным, как Европа, и более весомым, чем Япония, — обеспечения стабильности в Евразии.

Однако, в отличие от Европы, демократический плацдарм в восточной части материка появится не скоро. Поэтому тем более важно, чтобы усилия Америки по углублению стратегических взаимоотношений с Китаем основывались на недвусмысленном признании того, что демократическая и преуспевающая в экономическом плане Япония является важнейшим тихоокеанским и главным мировым партнером Америки. Хотя Япония не может стать главенствующей державой в Азиатском регионе, учитывая сильную антипатию, которую она вызывает у стран региона, она может стать ведущей державой на международном уровне. Токио может добиться влияния на мировом уровне путем тесного сотрудничества с Соединенными Штатами в области решения современных мировых проблем, избегая бесплодных и потенциально контрпродуктивных попыток стать ведущей державой в регионе. Поэтому американское руководство должно помогать Японии двигаться в этом направлении. Американо-японское соглашение о свободной торговле, в котором говорилось бы о создании общею экономического пространства, могло бы укрепить связь между двумя странами и способствовать достижению указанной цели, и по этой причине следует совместно рассмотреть его выгодность.

Именно через тесные политические отношения с Японией Америка сможет более уверенно пойти навстречу стремлениям Китая в регионе, противодействуя при этом проявлениям его самоуправства. Только на этой основе может быть достигнут сложный трехсторонний компромисс, включающий в себя мощь Америки на мировом уровне, преобладающее положение Китая в регионе и лидерство Японии на международном уровне. Однако этот общий геостратегический компромисс может быть разрушен неразумным расширением военного сотрудничества Америки и Японии. Япония не должна играть роль непотопляемого американского авианосца на Дальнем Востоке, она также не должна быть главным военным партнером Америки в Азии или потенциально ведущей державой в Азиатском регионе. Ложно направленные действия в одной из вышеназванных областей могут отрезать Америку от континентальной Азии, ослабить перспективы достижения стратегического консенсуса с Китаем и таким образом подорвать способность Америки укрепить стабильность геополитического плюрализма в Евразии.

Стабильность геополитического плюрализма Евразии, препятствующая появлению одной доминирующей державы, должна быть укреплена созданием трансъевразийской системы безопасности, что, возможно, произойдет в начале следующего века. Такое трансконтинентальное соглашение в области безопасности должно включать расширившуюся организацию НАТО — что связано с подписанием хартии о сотрудничестве с Россией — и Китай, а также Японию (которая будет по-прежнему связана с Соединенными Штатами двусторонним договором о безопасности). Однако для этого прежде предстоит добиться расширения НАТО, в то же время подключив Россию к более широкой региональной системе сотрудничества в области безопасности. Кроме того, американцы и японцы должны активно консультироваться и тесно сотрудничать друг с другом для обеспечения трехстороннего диалога по проблемам политики и безопасности на Дальнем Востоке с участием Китая. Трехсторонние переговоры по вопросам безопасности между Америкой, Японией и Китаем могут в конечном счете проводиться с участием большего числа азиатских участников и позднее привести к диалогу между ними и Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе. В свою очередь, такой диалог может проложить путь серии конференций с участием всех европейских и азиатских стран, что послужит началом создания трансконтинентальной системы безопасности.

Со временем могла бы начать формироваться более формальная структура, стимулируя появление трансъевразийской системы безопасности, которая впервые в жизни охватила бы весь континент. Формирование такой системы — определение ее сути, а затем наделение законным статусом — могло бы стать главной архитектурной инициативой следующего десятилетия, поскольку намеченный ранее политический курс создал необходимые предпосылки. Такая широкая трансконтинентальная структура могла бы также иметь постоянный комитет безопасности, состоящий из основных евразийских субъектов, чтобы повысить способность трансъевразийской системы безопасности оказывать содействие эффективному сотрудничеству по вопросам, существенно важным для стабильности в мире. Америка, Европа, Китай, Япония, конфедеративная Россия и Индия, а также, возможно, и другие страны могли бы сообща послужить сердцевиной такой более структурированной трансконтинентальной системы. Окончательное возникновение трансъевразийской системы безопасности могло бы постепенно освободить Америку от некоторого бремени, даже если одновременно и увековечило бы ее решающую роль как стабилизатора и третейского судьи Евразии.

В конце концов мировой политике непременно станет все больше несвойственна концентрация власти в руках одного государства. Следовательно, США не только первая и единственная сверхдержава в поистине глобальном масштабе, но, вероятнее всего, и последняя.