Позвольте ваше сердце - Натали Астель

и почувствовала, как на собственной шее сжимаются зубы. Правда, Джеймс прикусил в разы слабее. Едва-едва. И спрятанная в этом жесте нежность подвела меня к черте желания. Я рванула пряжку его ремня, оцарапывая ладонь, но стук в дверь офиса заставил меня замереть в раздрае чувств.

Стук повторился, приобретая черты ожесточённой настойчивости. Дёрнулась ручка двери. Тяжело дыша, я в замешательстве оглянулась. Впору, чтобы заметить, как начинает поворачиваться дверной замок. В голове пронеслась мысль, что ключи от офисов есть далеко не у всех в компании. С вопросом посмотрела на Джеймса, предлагая самому решить, как быть в столь щекотливой ситуации. Мне огласка наших отношений ничем не грозила, я и так уже главная тема местных сплетен, а вот собирался ли впутываться в эту грязь Джеймс…

Но он, вздохнув, прижал меня к себе.

— Имело смысл запечатать чёртову дверь магией, — мрачно пробормотал, проводя ладонью по лицу, и я поняла, что его досада вызвана не тем, что кто-то увидит нас вместе, а тем, что нам помешали.

Я довольно фыркнула куда-то в район его шеи, устраиваясь удобнее, чувствуя, как сжимаются кольцом его руки на талии. А вредная дверь уже распахнулась, являя нам … Аддерли.

— Мисс Шторм… — пробормотала я, взирая на её стремительное приближение.

Она определённо была зла. Её глаза сверкали, обращенные к Джеймсу. И столь сильное проявление эмоций у вечно сдержанной женщины меня изрядно напрягло. Не без причины.

— Опять, Джеймс? — подлетев, словно вихрь, она швырнула на стол планшет с раскрытой голограммой.

Несколько листков слетели на пол, со стуком попадали стилусы и графические маркеры.

Повышенный, едва ли не истерический тон удивил больше эмоциональности. Аддерли меня словно не замечала. Всем, что её волновало, был Джеймс. Волновало в прямом смысле. Я видела в её прекрасных глазах сдерживаемые слёзы. Предчувствуя неладное, поднялась с колен Джеймса. Он встал следом за мной, поворачиваясь к своей матери.

— Ты опять в списках этих грёбаных боёв без правил!

Я вздрогнула, услышав от неё экспрессивное слово. Ну надо же. На автомате взяла в руки планшет, просматривая голограмму. В кабинет вошёл Адам, закрывая за собой дверь. Он выглядел удручённо и мрачно.

— Ты же обещал! — хрипло произнесла Аддерли.

Джеймс ответил не сразу.

— Я ничего не обещал, мама. Моё молчание не означает согласие. Оно является лишь признаком того, что меня утомил спор и продолжать его я не собираюсь.

Я подняла взгляд от планшета, чётко различив звон пощечины.

— Это не игрушки, глупый мальчишка! Тебе не будет вечно сопутствовать удача! Чего ты добиваешься? Чего? Хочешь оказаться в могиле, как твой отец?!

Аддерли внезапно пошатнулась. Её рука взметнулась к сердцу, затем сжала горло. Она тяжело отступила на шаг, обводя комнату болезненным взглядом.

— Ты мне не сын, — прошептала она, отворачиваясь к двери. — Если пойдёшь на бои, ты мне не сын!

— Ты всегда любила ставить мне условия, мама. Вспомни: я не в том возрасте, чтобы следовать твоим правилам.

Аддерли ничего не ответила. Шатаясь, она вышла из офиса.

— Зачем ты ей показал? — безразлично спросил Джеймс Адама.

Ничего не отвечая, тот вышел вслед за Аддерли.

Я снова посмотрела на красочную голограмму с таблицей участников двухдневных боев без правил, что начинались уже этим вечером. И да, имя Джеймса было забито в верхней строчке, чётко и ясно. Неприятные тиски сдавили грудь. Мне не нравилась мысль о том, что он может пострадать. Очень не нравилась. Бездна.

Джеймс поднял с пола футболку, не спеша натянул её. Казалось, он оттягивает какой-то одному ему известный момент. Провёл рукой по волосам, глядя куда-то во тьму за окном. И со вздохом, словно смиряясь с неприятным, обернулся ко мне.

— Что? — настороженно спросила спустя пару мгновений тишины и отложила планшет.

— Начинай.

Он сложил на груди руки, его тон не выражал ничего, что бы могло сыграть мне подсказкой в этих странных побуждениях к действию.

Я прислонилась бедром к столу, точно так же складывая на груди руки.

— Что начинать?

— Ругаться.

Что-что? Мои губы дрогнули в улыбке. Ругаться?

— Не собираюсь я с тобой ругаться, — заверила.

Он прищурился, качнулся с пятки на носок. Я заметила, как расслабились его плечи. Но что-то пришло ему на ум, и он снова весь закаменел.

— Даже ругаться не будешь? — я непонимающе склонила набок голову, что значит «даже»? — Просто уйдёшь?

Бездна. Он переживает, что я прекращу с ним отношения из-за его увлечения боями? Это так… мило. Меня трогает его волнение. И оно мне понятно, так знакомо. Ах, Джеймс, ведь у меня была точно такая же сцена с моими родителями, только причины и последствия у неё гораздо глубже.

— Поехали домой, — я потёрла лоб и оглянулась, вспоминая, где сумочка.

— Домой?

Он казался удивлённым и всё ещё напряжённым, внимательно следил за тем, как я забираю с кресла сумку и подхожу к нему.

— Мне необходимо переодеться, раз уж я поеду с тобой на эти бои.

О да, я улыбнулась в ответ на его недоверчивую улыбку.

— Правда, поедешь? Не будет «либо я, либо бои»?

— Так вот причина твоего расставания с Еленой, — он никак не отреагировал, но я знала, что догадка верна. — А если будет? Если поставлю ультиматум? Что выберешь, Джеймс, м?

Признаться, я спросила, совсем не ожидая ответа, уверенная в том, что его не будет. Джеймс и молчал. Но то, как он дёрнул меня за запястье, подтягивая к себе…У меня перехватило дыхание от смысла этого жеста. Его глаза были так близко…

— Мне… Нужно… Переодеться…

Глава 68

Уже добрую четверть часа я старалась сидеть неподвижно. Стремительно разворачивающиеся и порой драматические события моей жизни не благоволили красивому макияжу. В безмятежной юности я любила краситься, но эти воспоминания так поверхностны и почти забыты, что я привыкла пользоваться из косметики лишь губным блеском. Но стоило мне подвести им губы, как отражённый в зеркальной глади Джеймс подошёл ближе и надавил на плечи, заставляя сесть на придвинутый к туалетному столику пуфик. Поражённая и заинтригованная, я не стала противоречить, и когда он повернул меня к зеркалу спиной, шумно порылся в ящиках столика и, приподняв моё лицо, неторопливыми движениями начал наносить косметику. Я догадывалась, кому она принадлежала. И мне было интересно, что у Джеймса получится. Признаться, он меня удивил этим порывом.

Когда мне позволили посмотреть на результат, я была приятно поражена. Блеск он вытер, заменив помадой насыщенного вишневого оттенка. Каким-то чудом ему удалось вывести длинные широкие стрелки поверх дымчатых теней. И, кажется, он выделил скулы. Меня