Час Пандоры - Джон Дж Нэнс

«Радиовещание – это моя жизнь, – подумал Уилсон. – Вреда не будет!»

Ведущий, захлебываясь, начал с рассказа о происхождении Уилсона и о необычайной доблести тех, кто создал это ток-шоу, кто сумел разыскать такого великого человека в разгар крупной кризисной ситуации.

– Как вы себя чувствуете, преподобный? – наконец спросил ведущий.

– Что ж, мне кажется, что мы все немного устали. Мы прошли через долгое, гнетущее ожидание в Исландии, пока власти разрешили нам вылететь в более безопасное место. Но Господь не оставляет нас.

– Преподобный, вас знают во всем мире. Вы несете надежду и проповедуете спасение. И я уверен, что вы исповедовали многих умирающих, верно?

– Да, это так. Всегда нелегко уходить из этого мира в мир иной. Людям нужна помощь, чтобы понять.

– Ясно. Но теперь, когда вы сами в таком положении, как вы с этим справляетесь?

Уилсон помолчал, обдумывая вопрос.

– Я не уверен, что понял, о чем вы спрашиваете, Билл, – ответил он. Гарсон был уверен, что ведущего зовут именно так, но не мог вспомнить ни названия станции, ни ее местонахождения.

– Я хочу сказать, преподобный, что вам и всем этим людям, сидящим в самолете, осталось меньше чем, скажем, тридцать часов жизни. Мир отверг вас. Мы все здесь в шоке, но правда такова – они отправили вас в самую большую пустыню мира умирать. Поэтому я, во-первых, хочу дать вам возможность сказать то, что вы хотите, но я также думаю, что нашим слушателям будет интересно узнать, как человек вашего статуса встречает собственную смерть.

Чистой воды паника охватила Уилсона. Откуда ведущий взял эту информацию?

А на другом конце линии, в южной Калифорнии, на радиостанции, ведущий ток-шоу подтянул к себе через стол папку с вырезками и, нахмурившись, открыл ее. Копии последней телеграммы, которую он просматривал перед передачей, здесь не оказалось, но он хорошо помнил, что в ней говорилось о том, что результаты вскрытия подтвердили наличие вируса. Ведущий кивнул продюсеру и снова постарался расшевелить собеседника.

– Преподобный?

Было слышно, как Уилсон вздохнул. Вопрос потряс его, и он не должен этого показать.

– Мне очень жаль, Билл, – начал евангелист доверительным тоном, – но я не уверен, что у вас верная информация. Ходят разные слухи, мы знаем. Согласно им, мы в большой опасности, но наш экипаж заверил всех, что это всего лишь ложная тревога.

– Преподобный, мне очень жаль, что я принес вам плохие новости, но обязан сказать вам, что информационные службы сообщают, что вскрытие закончено, но вы по-прежнему летите в Африку.

Вскрытие показало наличие вируса? Из кабины пилотов об этом не сообщали.

У него в ухе снова раздался голос ведущего.

– Преподобный, кто-нибудь уже заболел?

– Нет! – услышал Уилсон свой собственный выкрик. Он заставил себя успокоиться и продолжить: – Нет, Билл, никто не заболел, и пока кто-нибудь не сляжет, я думаю, нас рано списывать со счетов.

– Хорошо, сэр, тогда позвольте мне задать вопрос иначе. Если кто-нибудь заболеет и диагноз подтвердится, как вы к этому отнесетесь?

– Отнесусь… к тому факту, что вирус на борту? – переспросил он.

– Да, к тому, что это фатально.

Уилсон почувствовал, как у него закружилась голова. Ведь они имеют дело с обыкновенным вирусом, верно?

– Что вы имеете в виду под «фатальным», Билл? Это просто очень опасный грипп.

– Ну… Видите ли, преподобный, авиакомпания могла сказать вам так, но весь остальной мир знает, что это вирус-убийца. Своего рода болезнь Страшного суда, и ходят разговоры о том, что это дело рук арабской террористической организации.

– Что ж, – Гарсон пытался дать нужный ответ, – …я думаю, что нам следует считать все это слухами, понимаете? Но если по каким-то причинам Господь решит, что наш час пробил, нам остается только принять Его волю.

Уилсон сражался весь остаток интервью, стараясь оставаться профессионально-спокойным, описывая пассажиров религиозными стоиками, произносящими молитвы. Проводит ли он службу? Разумеется, ответил он, для тех, кто спасется или захочет спастись. Он ведь священник. Он будет проповедовать.

И все-таки слова ведущего продолжали звучать у него в ушах: «фатально… авиакомпания могла сказать вам… вирус-убийца… арабские террористы…»

Уилсон опустил трубку дрожащей рукой и мгновение сидел в оглушающей тишине, потом вскочил с кресла, желая убежать. Он подумал о том, чтобы ворваться в кабину пилотов и задать вопрос капитану, но это показалось никчемным. Капитан тоже попал в ловушку.

Бежать некуда, и теперь евангелист оглушенно бродил по салону.

Уилсон понял, что дошел до салона первого класса. Маленькая девочка лет семи-восьми спала в откинутом кресле, в котором он сидел раньше. Ее одеяло упало на пол, и Гарсон видел, что ей холодно – малышка крепко обхватила себя руками.

Уилсон подумал о своей дочери, Мелиссе. Непокорная Мелисса, которую он едва знал. Мелисса, выросшая без отца, пока он разъезжал повсюду, спасая души и возводя империю. Сколько ей сейчас, двадцать шесть? Стыдно, что это вспоминается с трудом. В восемь лет в ее глазах было столько надежд. Но у него никогда не хватало времени. Он потерял эти годы.

А теперь не осталось времени, чтобы все исправить.

Маленькая девочка напомнила ему Мелиссу в таком же возрасте.

Уилсон, со слезами на глазах, встал на колени и осторожно укрыл спящего ребенка одеялом, мягко подоткнув его за плечи, пораженный неожиданной мыслью:

«Эта крошка тоже умрет».

Вашингтон, округ Колумбия –

суббота, 23 декабря – 15.00 (20.00 Z)

Расти был на полпути к Дюпон-серкл, когда вспомнил о вскрытии. Бригада, которую Сэндерс помог отправить в Исландию, к этому времени должна была уже прислать предварительный отчет. Все случившееся вертелось вокруг одного-единственного вопроса, но казалось, это интересовало только его: действительно ли профессор Эрнст Хелмс умер от страшного вируса, случайно попавшего в Баварию, или нет?

Он остановился в нише подъезда и задал вопрос Шерри через свой компьютер. Ответ пришел так же быстро, как и раньше:

«Ничего не слышала. Меня отстранили от операции».

Ему надо позвонить напрямую, но как? Расти попытался вспомнить, каким образом бригада должна была сообщить о результатах. Они собирались разместиться в отдаленном помещении на аэродроме в Кеблавике. Там не будет нормальных телефонов, но главный патологоанатом должен иметь хотя бы сотовый телефон.

А командующий базой обязан знать номер.

Сэндерс остановился посреди квартала, сообразив, что находится неподалеку от телефонов-автоматов, откуда он звонил к себе домой. Те вандалы наверняка теперь вычислили это место. Будет лучше обойти этот район.