Вангол - Владимир Прасолов

— Только что и для неё, и для вас я был Игорем, но это только для того, чтобы вы поняли, что вы в безопасности. Вы не ответили на мой вопрос.

— Вангол, я много слышал о гипнозе, но то, что продемонстрировали вы, — это что-то сверхъестественное и не поддающееся объяснению.

— А зачем это нужно объяснять? Вы приняли меня за Сергеева, хотя прекрасно понимали, что перед вами я. Я дал вам возможность понять это. Если бы я этого не сделал, то сейчас бы сочинял вам чудесную историю своего спасения, и вы бы внимательно слушали, восхищаясь и радуясь моему возвращению. Нина сейчас вернётся и увидит меня, Вангола, первый раз она просто не заходила, вернее, она заходила, но об этом уже не помнит.

Раздался скрип открывающейся двери, и в комнату вошла Мыскова:

— Ну что, затворники, секретничаете? Семён, подвинься. — Она присела на диван и положила голову на плечо Семёна Моисеевича.

Вангол с улыбкой наблюдал, как на лице Пучинского менялось выражение. Он был растерян и молчал, не зная, что сказать и как продолжить прерванный разговор. Пауза затянулась. Мыскова удивлённо посмотрела на Вангола.

— Что случилось, я вам помешала? — Она сделала попытку встать, но Пучинский прижал её голову к себе и спокойно сказал:

— Ниночка, какое блаженство, натрескавшись тёщиных блинов, просто сидеть и ни о чём не думать.

— Тёщиных? Это вы, Семён Моисеевич, несколько преувеличиваете, — улыбнувшись и ещё сильнее прижавшись к нему, сказала Мыскова.

— Мне кажется, Семён Моисеевич, Нина и Владимир должны знать о том, что происходит. Володя сейчас придёт, и мы обсудим сложившуюся ситуацию, хорошо?

— Хорошо.

Семён Моисеевич услышал стук в двери дома, он спокойно посмотрел на Вангола, был уверен, что у дверей Владимир. Так и оказалось.

Узнав о том, что Пучинского вызывали в ОГПУ, Нина и Владимир обеспокоенно посмотрели на Вангола. Если он приехал по документам Сергеева и это как-то стало известно органам, то не пройдёт и нескольких дней, как о его присутствии в доме так или иначе им станет известно. Что будет тогда?

— Семён Моисеевич, позвоните в ОГПУ прямо сейчас, сообщите, что Сергеев приехал и находится у вас. Дня через два-три явится в отдел кадров. Тяжело переживает смерть родственников, но счастлив и мечтает пойти по стопам его дяди. А вас, Владимир, я прошу мне помочь, вы должны рассказать мне всё, что знаете об Игоре. Его друзьях, знакомых, увлечениях. Прошу вас сходить со мной в его квартиру, на кладбище, вы ведь были друзьями. Нина Фёдоровна, мне нужны рукописные тексты Сергеева, мне нужен его почерк, принесите что-нибудь из его работ из института. Заодно сообщите там весть о моём, то есть его возвращении. С этой минуты прошу вас забыть о том, что я Вангол, я Сергеев Игорь.

— Не надо этого делать, Вангол, мы и так сами справимся, — вдруг сказал Пучинский, взяв за руку Вангола.

— Ты о чём, Семён? — спросила Мыскова.

Владимир вопросительно посмотрел на Пучинского.

— Не беспокойтесь, Семён Моисеевич, я ничего не собираюсь убирать из вашей памяти, в этом нет необходимости. Если она возникнет, вы забудете всё, что связано со мной. — Вангол посмотрел на лица друзей.

— Знаешь, Игорь, ты совсем не изменился, разве что повзрослел, на лице появилось несколько шрамов. Это от ожогов? Ладно, ты просил принести из института свою курсовую работу по геологии, я, наверное, это сделаю сейчас. — Мыскова, чмокнув в щёку Пучинского, ушла из комнаты.

Владимир спросил:

— Игорь, когда ты хотел сходить на кладбище?

— Сегодня, Володя, если тебя не затруднит, сначала зайдём ко мне домой, одному как-то не по себе, — попросил его Вангол.

— Конечно, Игорь, какие трудности, я свободен сегодня и завтра.

Пучинский молча наблюдал за происходящим. Как только Владимир вышел из комнаты, он спросил Вангола:

— Ты считаешь, так нужно?

— Да, Семён Моисеевич, так необходимо. Только вы будете знать обо мне и никто другой. Я не знал, что ждёт меня в Иркутске, но я знал, что мне необходимо сюда приехать. Теперь, когда я здесь, становится понятным, зачем я приехал. Я должен стать Сергеевым и должен поехать учиться в Москву. Чтобы понять то, что происходит в этом мире, мне нужны знания. Здесь, в вашем институте, я их получить не имею возможности, сотни людей знают Сергеева, и заставить их узнавать его в себе я не смогу. Поэтому мне нужно скорее уехать. Уехать по направлению ОГПУ на учёбу. Такая возможность должна быть использована, Семён Моисеевич, я в этом убеждён.

— Вангол, ты обладаешь феноменальными способностями и можешь стать страшным оружием, — после некоторой паузы произнёс Пучинский.

— Вы считаете, что я могу быть оружием в чьих-то руках? Что мои способности кто-то сможет использовать помимо моей воли? Вы же прекрасно понимаете, что это не так. — Твёрдый взгляд Вангола буквально буравил Пучинского.

— Нет, Вангол, я так не думаю, просто очень беспокоюсь о тебе и хотел бы предостеречь. Там, куда ты собираешься поехать учиться, поверь мне, учат людей не науке, там обучают людей ремеслу сыска, а это, Вангол, неблагодарное дело, особенно в наше время. Ты хоть понимаешь, в какой стране ты живёшь, что в ней происходит? Понимаю, что тебе нужно учиться, но почему именно в Москве и по линии органов?

— Наверное, потому, что так сложились обстоятельства. Наверное, потому, что я хочу попасть в эту систему и занять в ней определённое место, чтобы сломать её, — твёрдо сказал Вангол.

Пучинский схватился обеими руками за голову и взъерошил волосы.

— Это невозможно. — Пучинский встал и стал ходить по комнате. — Я знаю, что я должен сделать для тебя, Вангол. Ты должен быть подготовлен. Прямо с сегодняшнего дня, с этой минуты ты выслушаешь полный курс истории России, не той истории, которую преподают в нынешних школах, а той, которая была на самом деле. Это важно. Очень важно для того, чтобы ты смог разобраться в том, что происходит сейчас. Ещё я изложу тебе ту, официальную историю страны, которую тебе необходимо знать, как комсомольцу и студенту, поверь, без этих знаний ты не сможешь прожить здесь и дня, не вызвав подозрений.

— Хорошо, спасибо, Семён Моисеевич, мы ненадолго сходим с Владимиром, а затем я в вашем распоряжении на трое суток. Договорились. — Вангол, улыбнувшись, встал и, окликнув Владимира, помогавшего на кухне матери Мысковой, стал одеваться.

Вскоре они ушли. Пучинский тоже, собравшись, ушёл. Ему нужно было позвонить в ОГПУ и подготовиться к лекциям по истории России для своего единственного слушателя — Вангола.

Вангол и Владимир шли по незнакомым Ванголу улицам Иркутска, и Владимир рассказывал и рассказывал ему обо всём, что знал о родном городе. В институт решили не заходить, а сразу на кладбище, где Вангол постоял у могил матери Сергеева и его дяди. Затем они пришли на квартиру матери Сергеева, опечатанную милицией. Вангол ключом открыл дверь и вошёл. Соседи по коммуналке, вероятно, все были на работе, только одна бабушка из угловой комнаты в полутёмном коридоре увидела Вангола, когда они уходили.