Вещий князь. Книга 7. Зов Чернобога - Андрей Посняков

— Не очень-то далеко, князь. — Тиун пригладил бородку. — За день вполне можно добраться.

— Это хорошо, — тихо засмеялся Хельги и, подъехав ближе к селищу, спешился перед запертыми воротами. Наволок выглядел вполне внушительно — высокий частокол из толстых бревен, крепкие ворота, башни. Конечно, не те укрепления, что в Ладоге, но все же, все же…

— Я велел воинам вырубить подходящее дерево, — шепотом доложил Вятша. — Вдруг да понадобится долбить ворота?

Вокруг шумел сосновый бор, пахло хвоей и смолой, из росших поблизости кустов малины ветер приносил сладкий духовитый запах. В синем небе величаво проплывали белые кучевые облака, отражались в прозрачных водах реки и плыли дальше, на север. На башнях виднелись темные фигуры часовых. Хельги глянул на них и вдруг нахмурился. Тихо было в селище, ни крика, ни звона наковален, даже собаки и те не лаяли. Странно. Хельги обернулся к Вятше.

— Где наши лазутчики?

— Велю подозвать, княже!

Затрещали заросли — пробравшиеся сквозь них воины встали перед князем. Двое. Без шлемов, без кольчужек — чтоб удобней было по деревьям лазить. Чем-то неуловимо похожие друг на друга — оба молодые, востроглазые, русые. Не отличишь одного от другого.

— Вы братья, что ли? — удивился князь.

— Нет, — улыбнулся тот, что слева. — Побратимы. Я — Горислав, из кривичей, а дружок мой — Тяхк — весянин.

— «Тяхк» — коростель значит, — пояснил весянин.

— Ну, — Хельги махнул рукой, — говорите, что видели!

— Непонятное дело, княже, — смешно наморщил лоб Горислав. — Вроде и есть люди в селище, а как бы и нет.

— Воины на стенах, в шеломах, с копьями, как живые, — дополнил приятеля Тяхк. — Только не живые.

— Чучела, — согласно кивнул князь. — Это и я уже заметил. Сколь тут стоим, никто на башнях не шелохнулся. Что еще непонятного увидали?

— Ленты, князь, — переглянувшись, ответили оба. — Блестящие ленты. Вроде живые, ползают…

— Ленты? Ползают? — переспросил Хельги. — Так, так. — Он повернулса к Вятше и приказал:

— Сжечь! Сжечь селище немедля! Гриди пусть окружат частокол с копьями и будут готовы. Из огня поползут змеи!

— Змеи? — удивился Вятша.

— А ты думаешь, что там еще могут быть за ленты?

— Змеи… — вполголоса протянул Тяхк. — Ну, точно, змеи! Огромные, толстые, жирные. Целыми клубками! Я ж тебе говорил, Гориславе!

Подожженное со всех сторон селище пылало. Треща, рассыпались искры, и казалось, до самого неба вставало жаркое желтое пламя. Воины Хельги, встав кругом, выставили вперед копья. Догорев, с шумом упали в ров колья, а из горящего селения, злобно шипя, поползли змеи. Черные и серые гадюки, толстые, словно бы специально откормленные, С блестящей на солнце шкурой. Ленты… Ленты старосты Келагаста. Так вот что задумал коварный Правитель Наволока — заманить воинов князя в змеиную яму! Но ведь дружинники не малые дети, а змеиное жало не прокусит кольчугу? Что-то и здесь не так…

— Князь! Они плюются ядом! — подбежав, взволнованно доложил Вятша. — Плюются в глаза. Несколько наших уже погибли в мучениях!

— Гадюки?! — вскакивая в седло, удивленно переспросил Хельги. — Плюются?

— Колдовство, — прошептал Найден. — Это черное колдовство, княже!

Князь молча кивнул. Он был полностью согласен с тиуном.

— Всем немедленно отходить — приказал он, — И пустить встречь пожарищу пламя.

Так и сделали. Плюющиеся ядом гадюки так и не успели доползти до реки, сгорели в огне лесного пожара.

При разборе преданий об Олеге мы видим, что в народной памяти представлялся он не столько храбрым воителем, сколько вещим князем, мудрым или хитрым, что, по тогдашним понятиям, значило одно и то же…

С. М. Соловьев. «История России с древнейших времен»

Сгустившаяся вокруг тьма не была полной, нет, она имела какой-то зеленоватый оттенок. Сквозь холодную черноту пролетали, проблескивали горячие желтые искорки — звезды, торопливо змеились сверкающие фиолетовые линии, бордовые треугольники, ядовито-красные шары. Тьма постепенно бледнела, становилась полупрозрачной, зыбкой, словно затаившийся в оврагах туман в погожий майский денек. Сквозь зыбкое марево проступали размытые черно-белые контуры: вроде как облака, небо, деревья. И какое-то болотное чудище с зелеными волосами! Нет, не чудище, русалка — водяная дева. Голая, златовласая, с большим рыбьим хвостом. Смотрит весело, улыбаясь, вот-вот и утащит в подводное царство.

— Сгинь, сгинь! — замахал руками Твор, мучительно вспоминая, какими именно заклинаниями следует отгонять русалок. Что-то не очень-то они вспоминались: то ли голова слишком сильно болела, то ли русалка оказалась уж больно красивой. Скорее, второе, поскольку, едва Твор открыл глаза, водяная дева вдруг сконфуженно фыркнула и со словами «Ну наконец-то очнулся» живо натянула на себя рубаху.

— Вот так чудо, — удивленно прошептал Твор. — Русалка — и в рубашке.

— Да никакая я не русалка, — поправив рубаху, засмеялась дева. — Меня Ладой зовут, Ладиславой. А ты кто?

— Творимир. Твор… А ты правда не русалка?

— Да не русалка! Вон, пощупай ногу. Видишь, хвоста нет?

— Вижу… — Отрок почувствовал вдруг, что ему стало трудно говорить и как будто бы снова вернулась-навалилась тьма.

— Лежи, слаб ты еще. — Дева осторожно погладила парня по волосам. — Хорошо тебя по башке припечатало! Если б течением тебя на излучину не выбросило — утоп бы.

— Значит, и вправду русалки спасли, — закрывая глаза, прошептал Твор.

Окончательно очнулся он лишь к вечеру, когда, запалив на берегу костер, спасительница Ладислава деловито жарила над огнем рыбу.

— Что, выспался? — Она искоса глянула на спасенного. Волосы ее, цвета расплавленного золота, словно растеклись по плечам в лучах заходящего солнца, в глазах стояла нежная просинь, словно выглянувшее из-за облаков апрельское небо или растущие на лугах колокольчики… нет, не колокольчики… и не незабудки… Васильки!

— Глаза у тебя — словно васильки, — улыбнулся отрок деве.

Та неожиданно вздрогнула. Именно так про нее и говорил когда-то ее любимый.

— На, кушай. — Она протянула Твору кусочек рыбы.

Отрок поблагодарил кивком, приподнялся — двигался еще с трудом, вяло.

— Ничего, — с улыбкой взглянула на него Ладислава. — Дня три — и снова бегать-скакать будешь! Где это ты так приложился о каменюку? Верно, в омут нырял?

— Нырял, — вздохнул Твор. — Ночью…

— Вот видишь, а, не надо было!

— Да только не по своей воле… — Отрок неожиданно встрепенулся. — Послушай, девица, а мне ведь надобно к князю, да побыстрее.