ВОЛОГОДСКИЕ КРУЖЕВА - Надежда Саванина

В правом его крыле жил управляющий со своим семейством: престарелой матерью, женой Натальей и маленькой дочкой. Жизнь их протекала достаточно однообразно, кроме тех дней, когда там отдыхала молодая хозяйка.

Тогда развлечениям не было конца. Артисты выписывались из Киева, Москвы и Петербурга. Специалисты по фейерверкам устраивали огненные представления, особенно красивые над морем темными крымскими ночами. Красавец управляющей целыми днями не выходил из покоев своей госпожи. Что греха таить, ночами тоже. Жена его тихо все терпела. Взял он ее из знатного, но давно разорившегося рода, без приданного, за одну фамилию. И была у супругов двойная фамилия. Со временем, управляющий стал представляться только известной фамилией своей супруги, и дочке, родившейся у них на пятом году совместной жизни, дали эту фамилию старинного рода. В отсутствии Ирэн жизнь протекала тихо и однообразно. Так могло бы тянуться десятилетиями, но грянула в России сначала Февральская, а потом Октябрьская революции. Богатого сановника растерзала толпа пьяных матросов, когда он возвращался вечером в карете домой. На улицах Петербурга творился полный беспредел: убивали людей, грабили магазины и квартиры. Оставаться в городе становилось небезопасно. Состоятельные люди, захватив все ценное, тайными тропами пробирались в Финляндию, Польшу.

Ирен думала, что долго такое безобразие продолжаться не может, и решила перебраться в Крым, в свое имение, которое она так любила. Вместе со своей преданной горничной, одевшись простолюдинками, она пустилась в далекий путь. Им повезло, что в вагоне вместе с ними ехала группа морских офицеров, переодетых простыми матросами. Они пробирались из Кронштадта в Севастополь. Ходили слухи, что Крым большевики захватить не сумеют. Эти офицеры стали их надежными защитниками в путь. С большими трудностями Ирэн добралась до конечной цели своего небезопасного путешествия. Горничную, заболевшую тифом, пришлось оставить на одной из украинских станций.

Имение в Крыму действительно оказалось еще целым, с большим запасом вин и других продуктов в подвалах. Ирен пригласила офицеров – попутчиков остановиться у нее. Но вскоре они, вступив в армию Колчака, уехали. Над Россией бушевала гражданская война. Шла белая стена на красную. Нельзя было точно сказать, кто победит. Но скоро и в Крыму стало неспокойно. Большевики одолели Перекоп, перешли Сиваш. От пристани один за другим отходили пароходы, перегруженные пассажирами, покидавшими Россию. На одном из таких последних пароходов в далекий Константинополь уплыла Ирэн вместе со своим управляющим, где навсегда затерялся их след.

Наталья осталась одна с больной старухой на руках и маленькой дочкой. Из большого дворца они перебрались в маленький неприметный флигель. Сразу после бегства Ирэн с ее мужем Наталья прошлась по всем комнатам дворца и перенесла в маленький флигель все, что казалось ей ценным: столовое серебро, фарфор, старинные книги, картины, и стала жить тихо и неприметно. Похоронив свекровь, она решила покинуть Крым. Жить рядом с дворцом становилось опасно. Участились набеги грабителей, которые не найдя там особых ценностей, выламывали витые бронзовые ручки из дверей, снимали и уносили даже сами двери, взламывали паркет в поисках тайников, жгли массивную мебель, книги.

В подполье флигеля Наталья вырыла нишу, сложила туда часть своего богатства, которое ей было не по силам увезти. Она решила уехать в Киев, чтобы затеряться в большом городе. По дороге их вагон разграбила банда Махно, и Наталья лишилась всего, даже документов. В Киеве она с дочкой остановилась у старых знакомых ее родителей. Узнав ее историю, хозяйка посоветовала Наталье при получении новых документов сменить фамилию.

Так исчезла известная фамилия еще боярского рода из документов Натальи, но не из воспоминаний бывшей дворянки.

После восстановления документов она устроилась работать в одно из бесчисленных учреждений. Переписывала бесконечные бумаги, заведовала архивом. Жила как мышка: тихо и незаметно. Но внешне была красива, походка выдавала дворянскую прежнюю стать. Мужчины поглядывали на старавшуюся быть незаметной сотрудницу. В начале тридцатых годов в их учреждение заявилась комиссия, ревизировать штаты. Проводилась очередная кампания по сокращению численности бесполезных контор и поиск среди сотрудников классовых врагов.

Один из этих членов комиссии сразу приметил Наталью и наметанным глазом увидел в ней классового врага. Он был холост, и этот классовый враг ему сразу понравился. Он вызвал Наталью в кабинет, который выделили комиссии для работы. Беззастенчиво рассматривая хрупкую изящную даже в нелепой одежде женщину, Кондратий Прохоров предложил ей выбор: или она увольняется и становится его сожительницей, или как враг народа отправляется в ЧК, представителем которой он и являлся. Бедной женщине ничего не оставалось, как уволиться со службы.

Теперь с дочкой Машей они жили не в маленькой хатке на окраине Киева, а в огромной квартире одного из больших домов почти на центральной улице. Наталья исправно вела хозяйство. В квартире было всегда чисто, во время был готов вкусный обед, Маша училась в школе. Звезд с неба не хватала, но была прилежной ученицей. Она была такая же тихая, как и мать. Кондратий Прохоров был доволен устроенным бытом, а в отношениях с Натальей его можно было назвать даже ласковым мужчиной. В постели его гражданская жена не лежала бревном, как некоторые попадавшиеся на его длинном жизненном пути женщины. Первый муж многому научил Наталью. Ради своей спокойной жизни, ради жизни дочери она свыклась со всеми своими обязанностями. И только в тихую свободную минуту вспоминала свою девичью жизнь в полтавском имении. Думала и о жизни во дворце в Крыму, пусть не хозяйкой, но и не прислугой. В благодушную минуту предложил Кондратий Наталье официально зарегистрировать их отношения.

Больше всего она любила в памяти перебирать содержимое ее дорогого тайника в подполье флигеля. Мысленно разглаживала свернутые картины, чистила потемневшее серебро, накрывала стол кружевной скатертью. Эти минуты давали ей почти физическое наслаждение. Тайник помогал ей существовать в чуждом ей мире, где она ненавидела все: мужчину, который ложился к ней в постель, орущих людей на рынке, молодых девушек в красных косынках и коротких юбках. Она боготворила только свою дочь. Маша тоже любила мать. Когда она подросла, то поняла, что ее мать – это шкаф, который никогда не открывается, а Маше очень хотелось узнать, что там внутри.

Началась финская война, и Кондратий оказался на фронте в составе особистов. Наталье писем он не писал, поэтому она очень удивилась, получив однажды письмо. В короткой казенной бумаге говорилось, что ее муж Кондратий Савельевич Прохоров погиб, защищая Родину. Плакать Наталья не стала, но черную косынку на свои красивые пышные волосы повязала.

Дочка росла и радовала, и огорчала мать одновременно. Радовало то, что Маша была сметливой девочкой, у которой в руках спорилось