Большие девочки не плачут - Франческа Клементис

— Я вовсе не об этом думал. Хотя, может, и об этом тоже. Знаешь, я всегда… высоко ценил тебя, и мне просто хотелось видеть тебя счастливой.

Марину позабавило то, что он заговорил так старомодно.

— И ты думаешь, Энди не сделает меня счастливой?

— Ну что ты, я против него ничего не имею. По-моему, он отличный парень.

— Но недостаточно хорош для меня?

— Да, да, да! Нет, нет, нет, совсем нет! Хотя, может быть, и не совсем. Ты смеешься надо мной!

— Извини. Но согласись, ведь это смешно. Никогда не думала, что наступит день, когда на меня будут смотреть как на человека, который для кого-то слишком хорош. Я уже давно свыклась с реальным положением дел, и мне казалось, я всегда буду в лучшем случае «женщина все равно».

— Что такое «женщина все равно»?

— Ну как бы тебе сказать. У тебя ведь много было женщин, но ты искал мисс Совершенство, отказываясь идти на компромиссы, пока не найдешь то, что тебе нужно. Поэтому посмотришь иной раз на ту, что с тобой, и скажешь: «Ну ладно, мне все равно».

Полу захотелось стиснуть ее как можно крепче, чтобы она вся, целиком, почувствовала себя надежно и уверенно в его объятиях. Но он этого не сделал, потому что их отношения строились на профессиональной основе и он упустил возможность обратить их во что-то другое.

— Просто я надеюсь, что Энди не окажется твоим «мужчиной все равно». Право, ты заслуживаешь лучшей участи.

Марина почувствовала себя польщенной. Она уже давно спрашивала у себя, находит ли Пол ее симпатичной. Он не посылал ей сигналы, которые она научилась распознавать в последние месяцы. Он флиртовал с ней с их первого знакомства, но тогда она никак не могла ему нравиться. Она пыталась уловить незаметные перемены в его отношении к ней, ждала ласковых слов, прикосновений, намеков, чего угодно. Но не было ничего.

Кроме его новой тревоги по поводу ее счастья и сомнений насчет Энди в роли спасителя/принца. Разве она могла понимать это иначе чем выражение его собственного интереса к ней? Но она настолько не доверяла своему мнению, что не принимала подобное предположение как должное. И потом, если она и нравится Полу, то принадлежит Энди. Вроде как.

Ей захотелось пококетничать с этим мужчиной. Она по-прежнему ощущала физическую дрожь в его присутствии, как и тогда, когда они впервые встретились. Ей так и не удалось избавиться от ощущения, что она недостойна его. Странно, ибо, если уж на то пошло, он внешне ненамного приятнее Энди или Дэвида Сэндхерста. Вместе с тем он занимает более высокое положение, чем его соперники, настолько высокое, что ей туда ни за что не добраться, как бы широко она ни расправила крылья.

У Пола было что-то такое, чего она не замечала в других мужчинах. Это качество не поддается цветистому литературному описанию. Оно состояло в его умении расположить к себе людей. Он был мил. Порядочен. Надежен. Как многие женщины, Марина держалась того мнения, будто умеющие располагать к себе мужчины на самом деле слабые, занудливые, непоследовательные. Едва ее чувство собственного достоинства начало расти из ничего, как она научилась ценить умение располагать к себе, порядочность и надежность в мужчинах. Но пока это чувство собственного достоинства не достигнет оптимального уровня, она будет ценить все это на расстоянии.

И дело не в том, что Энди недостаточно мил. Просто его готовность к проявлению недоброжелательности была спрятана неглубоко, и едва острый осколок Марининой несостоятельности задевал его, как эта готовность мигом оборачивалась уколом.

Нет, Пол был все же слишком хорош для нее, и так, вероятно, будет всегда.

Марина оглядела конференц-зал. Интересно, с кем из делегатов Сюзи спала накануне? Ведь это и было целью ее поездки в Афины. Поначалу Сюзи этого не знала. Но знала Марина, потому что научилась лучше понимать свою подругу. С увеличением веса Сюзи становилась все более уязвимой и открытой. Марина могла читать ее мысли. Сюзи решила, что единственной возможностью избежать пленения жиром будет для нее беременность. Марина следила за тем, как Сюзи спускает кучу денег на средства для определения беременности. С каждой неудачей Сюзи все острее переживала оттого, что эта маленькая точка не появилась в белом окошке. Марина не знала, что происходит в спальне Сюзи и Кена, — их дружеские отношения исключали посвящение в интимные подробности, — но она знала, что Сюзи не готова ждать еще несколько месяцев. С каждым месяцем она толстела все больше.

Так не об этом ли думала Сюзи, обналичивая свои воздушные мили? — размышляла Марина. Сюзи с возмущением отвергла бы подобную мысль. Она не такая. Но даже если Греция в октябре и прекрасное место с умеренным климатом, это никак, ну никак не могло позвать ее в дорогу.

Нет, тут наверняка возлагается надежда на то, что гостиница полна делегатов со всего света, преимущественно мужчин. И в этой многонациональной суете Сюзи точно отыщет мужчин, которые: а) находят крупных женщин бесконечно более привлекательными, нежели маленьких, б) с радостью обменяются телесными флюидами без необходимости обмениваться именами, биографиями или обещаниями.

Марина была совершенно права в своем анализе.

Сюзи никогда бы не рассказала Марине, что она думает или собирается предпринять. Ей было слишком стыдно. Но ее отчаяние оказалось сильнее стыда. Бедному Кену было нелегко поспевать за требованиями своей жены. Она не забеременела за первые два месяца, пытаясь сделать это, и утвердилась в мысли, что, значит, не очень активно пыталась. Кен вообще считал, что дети больше не нужны, поскольку Элис и Фредерик превращались скорее в семейку Аддамсов, чем в шайку Брейди.

Он и не думал, что Сюзи движет исключительно стремление возобновить лактацию, и она с радостью родила бы тролля, если б только благодаря этому у нее снова пошло молоко. И если Кен не мог дать ей ребенка так быстро, как ей хотелось, то ей нужно куда-нибудь уехать, чтобы ускорить процесс.

Она вовсе не планировала неразборчивые связи. Она вынуждена избегать мужчин, кожа которых чуть темнее, чем у Кена (хотя ей ужасно захотелось отказаться от этого правила, когда она увидела португальских участников; ощутив свободу от семейных уз впервые за многие годы, она захихикала). Нет, она отнеслась к этому серьезно. С ума она не сошла, нет, сэр. У нее был план, который подтверждал то, что она не безрассудная или безответственная. И не безумная.

Если бы только она доверилась Марине, то узнала бы, что нет ничего необычного или неправильного в том, что увеличившийся вес свел ее с ума. В некоторых случаях налицо бывает полный психоз. Если бы только она знала, что не одинока в своем страхе, то не пошла бы на столь крайние меры.

Вместо этого Сюзи только и думала о том, что существует гарантированный выход из затруднения. Угрызений совести от намеченного плана произвести ребенка на свет главным образом для того, чтобы снизить вес, она не испытывала. Как и от использования другого мужчины, помимо Кена, для ускорения этого процесса. Да и почему она должна чего-то стыдиться? Кен ничего не узнает. Он примет ребенка как своего и будет любить его соответственно. Счастливое дитя появится в обеспеченной семье, и, мальчик это окажется или девочка, его будет любить и лелеять самая заботливая мать в Лондоне, преданная, готовая на самопожертвование. В конце концов этот ребенок будет спасителем.