Партнер - Джон Гришэм

– Наличными.

– У тебя не было кредитной карточки?

– Имелась поддельная “Виза”, которую я добыл вМайами. Использовать ее можно было всего несколько раз, а потом стоиловыбросить. Я берег ее для того, чтобы взять напрокат машину.

– Сколько у тебя было наличных?

– Около двадцати тысяч.

– Откуда?

– Какое-то время откладывал. Зарабатывал я вто время неплохо, несмотря на то что Труди умудрялась тратить денег больше, чемя приносил в дом. Сказал бухгалтеру фирмы, что хочу утаить определенную суммуот собственной жены.

Тот ответил: так делают все юристы. Словом,часть денег пошла на другой счет. Периодически я снимал с него наличные ипрятал в ящике стола. Ответ приемлем?

– Да. Ты купил туфли.

– А потом пошел в другой магазин – за белойрубашкой и галстуком. В туалете я переоделся во все новое – и баста!

Теперь я походил на любого коммивояжера.Приобрел еще кое-что из одежды, какую-то мелочь, сложил все в дорожную сумку иотправился на такси в аэропорт. Там в ожидании рейса из Атланты позавтракал.Когда самолет приземлился, я с другими пассажирами, занятыми и важными,двинулся к выходу. Рядом с двумя из них, похожими на меня как две капли воды,остановился у стойки, где оформляют прокат автомобилей. Для них машины были ужезаказаны.

Со мной дело обстояло несколько сложнее. Уменя были отличные водительские права из Джорджии вместе с паспортом – так, навсякий случай. Со страхом я протянул в окошко свою “Визу”. Номер ее былукраден, и меня привела в ужас мысль, что компьютер определит это и выдастсигнал тревоги. Но все обошлось. Я заполнил бланк и бросился на улицу.

– Под каким именем?

– Рэнди Остин.

– Рэнди, у меня к тебе вопрос. – Карл медленноположил в рот кусочек пиццы, начал жевать. – Ты ведь находился в аэропорту. Апочему ты не полетел?

– О, я тоже думал об этом. За завтраком яследил за взлетом двух рейсов, и мне жутко хотелось оказаться на борту. Решениене лететь далось с трудом.

– Что осталось незавершенным?

– Ты, наверное, и сам догадался. Я поехал всторону пляжей на восток, в Ориндж-Бич, где снимал небольшой домик.

– Из которого к тому времени уже выехал.

– Само собой. Я знал, что там принимаютналичные.

Стоял февраль, холодно, и желающих пожить напляже было немного. Я принял слабое успокоительное и проспал шесть часов.Вечером посмотрел новости и увидел то место, где сгорела моя машина. Мои друзьяказались вне себя от горя.

– Негодяй.

– Подъехал в овощную лавку и купил пакетяблок. Когда стемнело, отправился в трехчасовую прогулку по пляжу.

На следующее утро я приехал в Паскагулу, купилгазету, увидел на первой странице свое улыбающееся лицо и прочитал о трагедии.Похороны должны были состояться в этот самый день, в три. Затем я добрался доОриндж-Бич и взял катер. А потом поехал в Билокси и успел на кладбище.

– В газетах было написано, что ты наблюдал засобственными похоронами.

– Это правда. Я спрятался на дереве неподалекуот кладбищенской ограды и смотрел в бинокль.

– Поразительная глупость.

– Согласен. Полный идиотизм. Но меня тянулотуда. Я хотел убедиться, своими глазами увидеть, что трюк сработал. Тогда-то,видимо, я и поверил: мне все сойдет с рук.

– Ты и дерево присмотрел заранее?

– Нет. Честно говоря, я все же сомневался,стоит ли это делать. Я выехал из Мобила и погнал машину на запад, убеждая себяв том, что не стоит. Не стоит и носа показывать в Билокси.

– И ты смог со своим животом взобраться надерево?

– Причина-то у меня имелась. А потом, это былстарый дуб с толстыми раскидистыми ветвями.

– Поблагодари за это Господа. Жаль, что подтобой не обломился сук и ты не упал, свернув себе шею.

– Неужели жаль?

– Именно так. Мы стояли у могилы и вытиралислезы, пытались утешить вдову, а ты в это время висел на ветке, как жирныйфилин, и смеялся, глядя на нас.

– Ты только пытаешься злиться, Карл.

Это было правдой. Четыре с половиной годаубили в Карле всякую злость. Как было правдой и то, что сейчас, сидя набольничной койке вместе с Патриком и слушая его рассказ, он испытывал радость.

В любом случае с похоронами было покончено.Патрик поведал достаточно, и они вновь вернулись в его палату место, гдерассказчик не очень-то был расположен откровенничать.

– Скажи, Карл, как там Боген, Витрано иребята? спросил Патрик, откинувшись на подушку и приготовившись насладитьсятем, что вот-вот услышит.

Последний раз дочь Паоло Миранды звонила двадня назад из номера гостиницы в Новом Орлеане. Она все еще разъезжала по деламсвоего нового загадочного клиента и снова предупредила отца о возможныхвизитерах, которые станут наводить о ней справки и следить за ним, поскольку уее клиента имелись в Бразилии влиятельные недоброжелатели. Говорила она кратко,довольно расплывчато, и в голосе ее звучал всеми силами скрываемый страх. Вконце концов отца это разозлило, и он потребовал подробностей, на что дочьответила, будто беспокоится по поводу его безопасности. Отец попросил еевернуться домой, а затем не выдержал и признался: впервые в жизни он встретилсяс ее бывшими партнерами, от которых узнал, что она уволена. Дочь с присущим ейспокойствием объяснила: теперь у нее самостоятельная работа и богатый клиент,занимающийся международной торговлей, так что подобные поездки станутпостоянными.

Спорить по телефону отец не захотел, особенносейчас, когда не находил себе места от тревоги.

Кроме того, Паоло уже устал от загорелыхкоренастых мужчин, сновавших вокруг дома и следовавших за ним на рынок или попути в Католический университет святейшего папы.

Сеньор Миранда, в свою очередь, тоже наблюдал– они вечно отирались где-то поблизости – и каждому присвоил кличку.

Несколько раз Паоло разговаривал с управляющимдома, где жила Ева, и те же увертливые типы окидывали их цепкими взглядами.