Вторая модель - Филип Киндред Дик

однажды кто-то отыщет другой, более действенный, который нам не под силу ни спрогнозировать, ни даже представить себе.

Пожелав доктору приятных снов, я сел в машину. С приходом ночи все вокруг укрыла непроглядная тьма. Я включил фары и покатил навстречу полному мраку, к шоссе. Других машин нигде было не видать. Я остался один и, надо заметить, изрядно замерз.

У поворота я остановился и сбавил скорость, чтобы переключить передачу. Вдруг в темноте у обочины, возле подножия громадной смоковницы, что-то зашевелилось. Сощурившись, чтоб лучше видеть, я выглянул в боковое окно.

Под корнями смоковничного дерева усердно трудился, сооружал что-то, укладывая в стену какой-то странной, неуклюжей на вид постройки комок земли, огромный палево-желтый жук. В недоумении, охваченный любопытством, я следил за жуком, пока он наконец не заметил меня. Бросив работу, жук решительно отвернулся, удалился в свое сооружение и накрепко, с грохотом затворил за собой дверь.

Я, проводив его взглядом, поехал своей дорогой.

Допустимая жертва[18]

Остановившись на парадном крыльце, человек оценил начавшийся день. Ясный, холодный, газоны покрыты росой… Застегнув пальто, он сунул руки в карманы.

Стоило человеку спуститься с крыльца, две гусеницы, ждавшие у почтового ящика, встрепенулись, с интересом подняли головы.

– Вот он. Идет, – сказала первая гусеница. – Отправляй донесение.

Как только вторая начала вращать усиками, человек остановился и резко обернулся к ним.

– Я все слышал!

С этими словами он, вскинув вверх ногу, подошвой смахнул гусениц со стены на бетонные плиты дорожки, растоптал обеих и быстрым шагом двинулся к тротуару. На ходу он огляделся вокруг. По веткам вишневого дерева, кося блестящим глазом на перезрелые вишни, прыгала какая-то птица. Человек пригляделся к ней. Все ли в порядке? Или, может…

Птица, вспорхнув с деревца, взвилась в небо. Нет, птиц опасаться не стоит. От птиц вреда никакого.

Человек пошел дальше. На углу его щеки коснулась нить паутины, тянувшаяся от кустов к столбу телефонной линии. Сердце в груди застучало, как бешеное. Судорожно взмахнув руками, человек оборвал паутинку, а спустя еще пару шагов оглянулся назад. С куста, почувствовав нанесенный своим тенетам урон, неторопливо спускался паук.

Вот насчет пауков судить трудно: поди разбери их. Факты нужны, больше фактов… Однако контакта пока никакого.

На остановке в ожидании автобуса он затопал ногами, чтобы немного согреться.

Вскоре автобус прибыл, и человек, поднявшись в салон, с неожиданной радостью занял место среди множества теплых, молчаливых людей, пассажиров, равнодушно глядящих вперед. Рядом с ними он чувствовал себя в безопасности.

Широко улыбнувшись, человек впервые за многие дни вздохнул с облегчением.

Автобус покатил вдоль по улице.

Тирмус взволнованно взмахнул антеннами.

– Ну что ж, голосуйте, если угодно! – Поспешно протиснувшись мимо собравшихся, он вскарабкался на бугорок. – Голосуйте, но прежде чем начнете, позвольте повторить то же, что я говорил накануне.

– Все, что ты можешь сказать, мы уже знаем, – с нетерпением возразил Лала. – Давайте приступим к делу. Планы составлены. Что еще нас удерживает?

– Тем больше причин меня выслушать, – отрезал Тирмус, оглядев собравшихся на совет богов. – Весь Холм готов выступить в поход против великана, о котором здесь идет речь. Весь Холм на него ополчился. Но отчего? Как нам известно, ни о чем сообщить собратьям он не способен – это абсолютно исключено. Характерный для используемого ими языка тип вибраций совершенно непригоден для изложения сведений, имеющихся у него о нас и наших…

– Вздор, – перебил его Лала. – К общению между собой великаны вполне способны.

– Однако случаев разглашения кем-либо из великанов сведений о нас до сих пор не зафиксировано!

Армия беспокойно всколыхнулась.

– Нет, как хотите! Пожалуйста! – воскликнул Тирмус. – Только все это – напрасная трата сил. Великан этот – совершенно безобидный отщепенец. Чего ради мы должны столько времени…

– Безобидный?! – Лала в возмущении воззрился на него. – Ты в своем уме? Он же все знает!

Тирмус спустился с холмика и отошел в сторону.

– Я против бессмысленного насилия, – объявил он. – Силы следует поберечь. В один прекрасный день они нам еще понадобятся.

И голосование началось. Как и ожидалось, армия высказалась в пользу военного похода на великана. Вздохнув, Тирмус начал вычерчивать на земле план боевых действий.

– Вот место его дислокации. Ожидать его появления там следует к концу текущего периода. Теперь, как я вижу положение…

Говорил Тирмус долго, подкрепляя все сказанное планами, начерченными в мягкой пыли.

Один из богов, склонившись к соседу, коснулся его антеннами.

– Этот великан… у него нет ни шанса. В каком-то смысле мне его даже жаль. Как его угораздило влезть в наши дела?

– Случайно, – широко улыбнувшись, ответил другой. – Сам знаешь, эти великаны вечно прут напролом не разбирая дороги.

– Ну что ж, значит, ему не повезло.

* * *

Начиналась ночь. С темнотой улица опустела. По тротуару, зажав под мышкой газету, шел человек. Шагал он быстро, с опаской поглядывая по сторонам. Огибая высокое дерево, росшее у обочины, человек ловко спрыгнул на мостовую, пересек улицу и двинулся по противоположной ее стороне. Повернув за угол, он снова уткнулся лицом в паутину, тянущуюся от кустов к столбу телефонной линии. Стоило ему машинально смахнуть паутину со щеки, лопающиеся нити тихонько загудели, зазвенели, будто стальные струны.

«…Ждать!»

Человек остановился.

«…Осторожно… внутри… ждать…»

Человек стиснул зубы. Последняя нить в его руках лопнула, и он двинулся дальше. Позади, на обрывке нити, закачался, глядя ему вслед, выползший из кустов паук. Человек оглянулся.

– Нет уж, ищи дурака! – сказал он. – Не стану я рисковать, стоя тут, в темноте, обмотанный паутиной.

С этим он двинулся дальше. Вскоре тротуар привел его к калитке. Дорожку к крыльцу человек одолел прыжками, далеко огибая темные кусты, отыскал на крыльце ключ, вставил его в замочную скважину, но призадумался. Внутри, значит? Внутри уж точно лучше, чем снаружи, особенно ночью. Ночь – время скверное. В кустах постоянные шорохи. Не к добру.

Отворив дверь, он вошел в дом. Под ногами черной как смоль лужей темнел половик. За ним виднелись очертания лампы.

До лампы четыре шага.

Человек поднял ногу, но тут же остановился.

Как там сказал паук? «Ждать»?

Человек подождал, прислушался. Нет, ничего. Ни звука.

Нащупав в кармане зажигалку, человек чиркнул колесиком.

Навстречу ему ринулся, хлынул, вздымаясь волной, сплошной ковер муравьев. Отскочив вбок, человек выскочил на крыльцо. Муравьи, шурша лапками в полумраке, во всю прыть устремились за ним.

Спрыгнув на землю, человек бегом свернул за угол дома и принялся лихорадочно откручивать пожарный вентиль. Едва первые ряды муравьев перевалили порог, он поднял брандспойт. Тугая струя воды разметала,