Любимая ведьма герцога - Татьяна Рябинина

— Замолчи! — голос Тэрвина дрогнул, и Нелида это услышала.

— Ты же сам знаешь, что я говорю правду. Закрываешь глаза, обманываешь себя. И этот Чарвен — думаешь просто так примчался сюда за ней из Тагры? Да никто в это не верит. Все считают, что они близки, и смеются над тобой. Наверняка ведь она не позволила тебе ничего больше поцелуев, верно? А когда в первую брачную ночь ты убедишься, что скромная девственница Дженна Саанти не такая уж и невинная, будет уже поздно. Она все равно останется твоей женой. Даже если ты к ней больше пальцем не прикоснешься.

Она била прицельно, по больным местам. И наша с Тэрвином неловкая встреча, и Кай, которого тот невзлюбил с первого взгляда, — да, ее слова могли заставить усомниться.

— Тебя это не касается, Нелида! Хватит! Держись от меня подальше. Если думаешь, будто добьешься чего-то только потому, что нужна нам, то ошибаешься. Независимо от того, какие чувства Дженна испытывает ко мне, я люблю ее. Только ее. Смирись с этим, оставь меня в покое. Не вынуждай обойтись с тобой жестче, чем мне хотелось бы.

— Но я люблю тебя, Тэрвин! — она почти кричала, похоже, сквозь слезы. — Дженна нет, а я — да! Я знаю, что между нами ничего не может быть… кроме одного. И я на все готова. Разве кто-то осудит аарцоха за связь с простой девушкой? А мне все равно, кто что скажет. И не говори, что ты ко мне равнодушен. Я помню, как ты смотрел на меня год назад. Когда мы с матерью приехали в замок. И потом, в саду…

— Это была минута слабости, Нелида! — резко оборвал ее Тэрвин.

Минута слабости?! Даже так?

Я чуть не застонала в голос от боли. Прикусила губу, почувствовала во рту медный привкус крови.

— Возможно, ты забыла, — после паузы он продолжил, жестко и холодно, — я сразу сказал тебе: это ничего не значит. Для меня есть только одна женщина. Была, есть и будет.

Возможно, это должно было меня утешить. Но… нет. Не утешило. Слезы катились по щекам тихо, без всхлипов. Как будто я вообще забыла, что нужно дышать.

Остаться на месте — разрывало в клочья. Развернуться и уйти, подняться наверх, и неважно, услышат мои шаги или нет? Спуститься, дать им понять, что все знаю? И что дальше?

— Тэрвин!

Это был вопль утопающего о помощи. Какая-то невнятная возня, потом удаляющиеся мужские шаги. И рыдания взахлеб. Злые, отчаянные. Такие, что стало страшно.

Сколько времени прошло? Нелиды внизу давно уже не было, а я все не могла пошевелиться. Словно слилась с каменной стеной, не чувствуя ее холода. Наконец мне удалось оторваться от нее. Ноги дрожали, и я поняла, что наверх не поднимусь. Медленно пошла вниз, на последней ступеньке наступила на подол, упала, ссадила колени.

Как-то отстраненно подумала: жаль, что не выше. Прокатилась бы до самого низа, может, сломала бы шею. Так было бы лучше. Похоже, свою миссию по избавлению Марны от засилья церкви я уже выполнила, подсказала, как поступить, дальше справятся сами. Нелида была бы счастлива. И Кай избавился бы от своей зависимости. Медор, конечно, страдал бы. Тэрвин? Думать о нем мне сейчас хотелось меньше всего.

Пройдя по узкому темному коридору, ведущему к хозяйственным службам, я вышла на галерею, а оттуда в сад. В дальнем углу без сил упала на сырую скамью, уткнулась лицом в колени и дала волю слезам.

Кто-то подошел, набросил на плечи плащ.

— Что ты тут делаешь, Джен? Неодетая, в такой холод?

— Встречный вопрос, Кай. Тебе-то тут что понадобилось?

— Мне отвели каморку меньше, чем нужник в Муксане. Даже ноги на лежанке толком не вытянуть, упираются в стену. В саду приятнее, несмотря на холод. Увидел, что ты вылетела, как настеганная, вся в соплях.

Мы по-прежнему переходили на русский язык, когда чопорному наречию Марны не хватало экспрессии. Правда, в голове я слышала голос Олега и привыкла к этому, а вот разговорная русская речь в устах Рэйона Чарвена, типичного уроженца Тагры, звучала сюрреалистично.

Сев рядом со мной, он спросил:

— Что случилось, Джен?

Я добросовестно пересказала. Дословно. И в процессе окончательно убедилась, что другом Кай быть мне не может. Все-таки дружба подразумевает как раз то, чего он лишен. Симпатию, сочувствие, сопереживание и прочие эмоции. Он просто слушал. Принимал информацию. Точно так же я могла разговаривать сама с собой. Да нет, от себя я получила бы больше отклика. Впрочем, определенный плюс все же был. Рассказывая, я словно видела ситуацию со стороны. Оценивала холодно и беспристрастно. Как это делал Кай.

— Я понимаю тебя, Джен, — кивнул он, когда я закончила. — То есть понимаю, почему тебя так расквасило. Всплеск эмоций, логика и критическое мышление притухли. Когда успокоишься, увидишь, что рыдать не из-за чего.

— Черт бы тебя побрал, Кай, — процедила я сквозь зубы. — И так все ясно. Да, ты прав, выбух эмоций. Ты понимаешь это, но не понимаешь, как это происходит. Да ни одна женщина не останется в такой ситуации равнодушной. Подумаешь, какая фигня, мой жених в минуту… как там он сказал? А, в минуту слабости, кажется, трахнул прилипчивую сучку. Но любит он только меня. Убиться веником!

— Но ведь это правда. Любит он только тебя, Нелиду послал в пеший эротур, так с чего огород городить? Я бы на твоем месте беспокоился о том, какую гадость может сделать отвергнутая женщина, а не о том, что твой парень переспал с какой-то шлюшкой. И, кстати, с чего ты вообще взяла, что он с ней переспал? В твоем пересказе очевидно одно: в саду случилось нечто такое, что Тэрвин назвал минутой слабости. Тут, знаешь ли, Джен, возможны варианты. Ну а даже если и не устоял? Что за горе? Он же не променял тебя на нее.

В таком раскладе все мои переживания и правда выглядели глупостью. Чистое рацио. Одна моя половина соглашалась, другая по-прежнему бурлила.

— Давай посмотрим на это дело спокойно, — продолжал Кай. — Молодой мужчина, да что там, юноша еще. Гуляй, гормон. Любимая девушка далеко, когда ее увидит — неизвестно. Да и увидит ли вообще. А на шею виснет симпатичная давалка. Он же не Железный Феликс. Что именно тебя смущает? Что повторит это с ней или с другой? Или что подцепил какую-нибудь заразу?

Нет, он не издевался, ни капли. Но как я могла объяснить, что именно меня смущает, тому, кто все знает об эмоциях, но не может их испытывать? Если девушке изменил жених, примирит ли ее с этим фактом то, что он живой человек со своими слабостями, к тому же трахался с презервативом? Тут я, конечно, не Тэрвина имела в виду, но это дела не меняло.

— Джен, ты совсем недавно рассказывала, как представляла меня мужчиной. По-твоему, это намного лучше? Или в мыслях — не измена?

— Ну ты сравнил! — возмутилась я. — Не знаю, чем ты слушал, но я представляла тебя только для того, чтобы не думать о нем. Тем более зная, что это все равно невозможно. Будь ты настоящим живым мужиком, я бы точно с тобой спать не стала.