Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

Театр военных действий между Россией и Турцией

Сорок четыре канонерские лодки вошли в феврале в устье Дуная. Они везли амуницию и три батальона пехоты: часть этих войск поступила в распоряжение генерала Ланжерона[162], который сменил Ришелье под предлогом “недомогания” последнего. Эскадра канонерок была усилена новыми судами, построенными по инициативе Траверсе на верфях Николаева — это акаты, и они во многих отношениях превосходят канонерки. Их преимущества имел возможность оценить граф Ланжерон: по его мнению, “канонерские лодки плохо подходят для действий в таких условиях; они слишком тяжелые, а их единственное орудие, фальконет, трудно наводить”.

Тем не менее свою генеральную квартиру Ланжерон разместил на самой большой из канонерских лодок, вооруженной одной пушкой и четырьмя фальконетами: здесь более здоровый воздух, чем на болотистых берегах Дуная, которые по ночам окутывают холодные малярийные туманы.

В армии ощущалась постоянная нехватка амуниции и боеприпасов; Ланжерон требовал у Траверсе пороха, пуль, картечи, картона для гильз. Его требования стали еще более настойчивыми после того, как турецкие канонерки атаковали 21 марта Николаевскую флотилию. “Все зависит от вас, — писал Ланжерон, — нам нужно во что бы то ни стало взять Измаил с его пятитысячным гарнизоном, а осадной артиллерии у нас нет”. Траверсе делал, что мог, снабжая Дунайскую армию всем необходимым.

В письме к Ланжерону Траверсе не скрывал своего критического отношения к ходу войны: “Момент для взятия Измаила был нами упущен. Надо было действовать также энергично, как под Хотином и Брюндой, и ни в коем случае не допускать в Измаил отряд такого деятельного генерала, как Пейливан. Он-то так запросто Измаил не отдаст”. Чтобы исправить положение дел, потребуется много времени и сил.

Пока турецкая и русская армии противодействовали на огромном задунайском фронте, в Санкт-Петербурге вынашивали мысль атаковать противника на втором направлении — высадить десант непосредственно в Константинополе. Ответственность за выполнение этого фантастического по дерзости плана, известного под названием “миссия Босфор — Дарданеллы — Константинополь”, была возложена на Сенявина, Ришелье и Траверсе.

Первый удар был направлен из Средиземного моря: вице-адмирал Сенявин, командующий русским флотом на Средиземном море, в состав которого входили три пришедшие из Финского залива эскадры, получил в начале 1807 г. секретный приказ действовать против турок на море, атаковать их на островах и на берегу, вступать в бой с их кораблями.

8 апреля Санкт-Петербург дал новые инструкции. На этот раз речь шла о том, чтобы силами Черноморского флота атаковать Дарданеллы и захватить Константинополь. Адмирал де Траверсе получил от морского министра приказ, в котором на него вместе с герцогом Ришелье возлагалась ответственность за проведение этой операции, которая должна была покрыть бессмертной славой русский флот. Чичагов особенно настаивал на том, чтобы операция была подготовлена самым тщательным образом: вооружить флот, снабдить его брандерами, нанять транспортные суда для перевозки десанта в пятнадцать—двадцать тысяч солдат. Начать операцию следует, когда установится благоприятное направление ветров.

Операция готовилась с соблюдением всех мер секретности. Между Черноморским флотом и средиземноморской эскадрой Сенявина была установлена надежная и быстрая связь: греческие офицеры, посланные из Николаева и с Корфу, передвигаясь на каиках, которые турки принимали за свои, встречались на рейде Константинополя.

На кайке обычно находилось три гребца, греческий лоцман, служивший также и переводчиком, и двое русских, одетых в костюмы турецких матросов. Кайки использовали также для разведки и для дезинформации неприятеля. Русские старались отвлечь внимание турок от своих истинных планов и дать им понять, что основной удар готовится на Дунае или в Мингрелии.

Тем временем генерал Ришелье, следуя полученным им инструкциям, готовил семнадцатитысячный десантный корпус, в который входили пехотные, кавалерийские, инженерные и артиллерийские части: он должен был быть переброшен в Константинополь на судах, которые подтягивались в Севастополь по приказу Траверсе.

Назначенный командиром эскадры контр-адмирал Пустошкин ждал только приказа погрузить на корабли подготовленный Ришелье десант. Генералу Михельсону было дано распоряжение начать генеральное наступление, чтобы отвлечь турецкие войска на дунайский театр. Соотношение сил весьма неравное: против сорока тысяч русских солдат турки выставили двести двадцать тысяч. У них есть такой неиссякаемый источник резервов, как их азиатские провинции.

Генерал Ришелье был убежденным противником этого плана. Еще находясь в Дунайской армии, он писал Траверсе о плохой подготовке рекрутов, присылаемых из Одессы; теперь же он говорил об отсутствии у солдат оружия и о невозможности сосредоточить в Крыму пятитысячный отряд при той ужасающей смертности, которая установилась в армии. И он был в этом не одинок; полковник Пушкин также докладывал о том, что у него не хватит сил защитить Крым в случае турецкого нападения.

Ришелье опасался за успех операции, которую пришлось бы проводить войскам, состоящим наполовину из плохо обученных рекрутов. В своем донесении в Санкт-Петербург 12 февраля 1807 г. он указывал на “дурное состояние войск, в которых много солдат больных и негодных к делу, а командиры неспособны к проведению такой операции”.

Сославшись на “измучившую” его лихорадку, Ришелье покинул Дунайскую армию и вернулся в Одессу. Вместо него император назначил Траверсе главнокомандующим вооруженными силами на Кавказе и в Крыму. Когда Ришелье обратился с просьбой поставить подпись под его докладом с изложением реального положения дел, Траверсе согласился, но сам при этом не высказался ни за, ни против намечаемой операции. Он был по-прежнему готов в любой момент дать Пустошкину приказ на отплытие.

В Санкт-Петербурге рапорт Ришелье был принят к сведению и его доводы произвели впечатление на императора и министров.

Со своей стороны адмирал Сенявин докладывал Чичагову, что турки усилили оборону Константинополя. Он ссылался при этом на результаты прорыва через Дарданеллы, осуществленного английским адмиралом Дуквортом. 19 февраля английская эскадра была вынуждена повернуть обратно и, попав под перекрестный огонь, понесла большие потери в живой силе; многие корабли получили повреждения. Сенявин сообщал, что вице-адмирал Дукворт решительно отказался предпринять вторичную, совместно с русскими, попытку атаковать Константинополь.