Деревянные облака - Эдуард Геворкян

– Я же говорю, много на мне грехов, – тихо, почти шепотом, сказал Теодор. – Моя работа… Грязная работа, что и говорить. Знал бы ты, какую я проводил селекцию клонов на эмбриональной стадии! Что делать, отбор – беспощадный процесс. Вот и пришлось методом проб и ошибок портить тысячи, десятки тысяч в месяц. Все заработки шли на клонаторы. У меня не хватало средств даже на утилизатор. Отработанные эмбрионы я спускал в реку, и ее кровавые воды долго пугали кротких пейзан.

Меня в те дни лихорадило от обилия впечатлений, я не до конца понял суть работы Теодора. Расплачиваться за непонимание пришлось много позже. А тогда события стремительно рванули вперед, и вот пассажирский лайнер скоро доставит нас к цели.

Пришел Сатян, забавно выглядевший в долгополом черном сюртуке из настоящей шерсти. Он был похож на советника влиятельного торгового дома. Если подумать, приблизительно так оно и было. Из своей комнаты выпорхнула Хора. Она покружилась перед зеркалом, спросила, как ей идет платье с глубоким вырезом. Мы с Сатяном, не сговариваясь, закатили глаза и протянули обморочное «О-о-о».

Действительно, хоть ей и очень шло белое, в красном она была убийственно неотразима. Словно живое пламя окутывало ее тело. Сердце мое вдруг защемило от беспричинного страха, но в следующий миг я выбросил из головы дурацкое предчувствие огненной беды.

– Я быстро закончу, – сказала она и снова исчезла в своей комнате.

– Быстро? Так у женщин не бывает.

Сатян улыбался, но как-то натужно.

Мне показалось, он чем-то озабочен. Ясное дело, столько событий, столько невероятных падений и взлетов меньше чем за неделю. К тому же ему теперь по чину следует быть озабоченным, хотя название чину мы еще не придумали.

– Кажется, я что-то упустил из виду. – Он почесал переносицу.

– Теодор всегда был хитер на выдумку. У него в любом плане меньше трех, а то и четырех ловушек не было. Слишком все быстро и просто сейчас утряслось, не его стиль. И вот еще… Ты не помнишь, как полное имя Хоры.

– Разумеется, помню. Терпсихора – ее полное имя.

– Та-ак, – мрачно протянул Сатян. – Лия – это Талия?

– Ну… Да, а что?

– Так-так… Стало быть Эрато, Эвтерпа, Каллиопа, Мельпомена, Урания… Забавно, он даже имена подобрал соответствующие. Они тебе нравятся?

– Еще бы! – Я самодовольно ухмыльнулся. – Всех пока не видел, но вот Мена, скажем, очень хорошенькая…

– В какой-то старой книге я прочитал о том, что от брака Мельпомены и речного бога Ахелоя родились сирены.

– Разве? Но я же не речной бог.

– А вот это точно! – Он рассмеялся.

Тут явилась Хора в сиянии изумрудов и сапфиров на пламенеющем одеянии, и мы отправились в обеденный зал. Мне нравилось внимание, которым мы были окружены. Обед тоже великолепен, но я пока еще не научился на практике оценивать тонкость вкуса суфле из контрабандных трюфелей, а стоимость полусухого «Шамполиона» поражала лишь воображение, но не желудок. Со временем научусь. Все вдолбленное в меня холодное знание прайсов на произведения искусства, на редкие и ценные предметы, все, что было раньше содержимым обучающих панелей по товароведению, теперь, слившись с чувством прекрасного, которое не поддается оценке, сделает жизнь мою богаче, полнее.

После обеда мы послушали музыкантов, главным достоинством которых было то, что они очень старались. Я удобно расположился в обитом натуральной кожей кресле и, прикрыв глаза, пытался вспомнить: а что же я упустил из виду?

Во мне еще с утра вызревали слабые ростки беспокойства, медленно крепло ощущение, будто оставил на Параисо какой-то пустяк. Надо было сделать, узнать, разглядеть, и тогда, возможно, вся цельность, ясность нынешнего положения станет очевидной во всем совершенстве и красоте. Но ухватить за кончик нити все не удавалось. И чем больше я размышлял, тем меньше красоты находил в событиях последних дней. Немного раздражало, признаться, новое чувство, сбивающее привычную систему оценок. Правда, мироздание стало ярче, сочнее; обостренное восприятие знакомых сочетаний образов и звуков сейчас могло привести к неожиданному выплеску эмоций, новые глубины смыслов обнаруживались в словах, на которые прежде я бы не обратил ни малейшего внимания. Фальшь? Неискренность? Обман? Не было этого в словах и поступках дядюшки Теодора. Случись такое, Сатян первым бы унюхал неладное. Жизнь моя раньше была простой и ясной, а теперь внезапный дар порождал мелкие трещины сомнений. Я искал и находил в событиях последних дней что-то некрасивое, незавершенное, возможно, постыдное.

И вот, когда вздрогнул лайнер, доставив нас в Метрополию, поднялись щиты и грянул приветственный марш, подобающий встрече лайнера первого класса, я наконец вспомнил, что так и не повидал отца.

Шуба, колпак и красный нос – этого вполне хватит, чтобы тебя приняли за Деда Мороза, Санта Клауса, Папашу Ноэля или любого другого придурка, взявшегося за хлопотное дело потешать детишек на радость их воспитателям. А вот и посох, и большой мешок с подарками, так что все в порядке. Пора, пора их раздавать. С каждым часом Новый год становится все ближе, а добрая половина человечества уже перевалила в следующий, двадцать второй век. Я принадлежу, наверное, к недоброй, раз застрял в двадцать первом…

В зеркале моя кривая улыбка облагорожена большой белой бородой, от которой несет пылью и свербит в носу. Кровать скрипит, пьяное бормотание и дрыганье ногами сменяется могучим храпом. Хозяин шубы и колпака, наверное, видит сны, в которых он скачет с детворой вокруг елки. Это мне стоило двух бутылок первача дедовской выгонки. Кстати, минут двадцать назад позвонил дед, скептически хмыкнул, увидев мой наряд, поздравил с наступающим, велел не суетиться и отключился.

Пора. Лифт, конечно, не работает. Редким по нынешним временам снегом занесло панели батарей на крышах, растаять он еще не успел, а батареи сели еще днем. Впрочем, ближе к полуночи городская управа обещала включить свет, несмотря на то что годовую норму выбрали еще в ноябре.

На центральных улицах светло как днем. Витрины магазинов ярко освещены. В праздники хозяева не жалеют горючего для генераторов, в такие дни и ночи торговля идет вовсю, ну а инспекторы тоже люди и в такие дни смотрят на нарушения сквозь пальцы, в которых зажаты кредитные карточки.

Я иду медленно, спокойно, патрульные провожают меня веселыми взглядами. Народу на улицах мало, все сидят сейчас в своих уютных жилищах в кругу семьи…

В прошлом году этот праздник я встречал у деда на заимке. Тошка прыгал со скамьи на большую медвежью шкуру, кувыркался на ней, чуть не сшибая елку, пытался дотянуться до высоко подвешенных стеклянных шаров, невесть откуда раздобытых дедом, а мы сидели за столом и нарезали тонкими ломтями дедовы мясные припасы. Объявись у нас тогда инспекторы контроля, за кабаньи окорока и копченых перепелов отвечать пришлось бы всерьез… Ну да плевать мы с дедом хотели на инспекторов: сынуля был доволен, а это главное.