Охотник - Виталий Бодров

Вот и все. Прими меня, Звел-охотник…

Стрелы! Одна из них должна быть с огнебоем! Тварь наваливается на меня, хватка медвежья, ни скинуть, ни вывернуться, втягиваю голову в плечи, чтобы сразу до горла не добралась, рука судорожно шарит в колчане… А, чтоб тебе! Времени нет – ощупью искать! Хватаю оставшиеся стрелы и с силой всаживаю в голову дарку. Над головой зажигается маленькое солнце, гаснет, и тьма глотает меня заживо…

…Маленькое солнце зажигается на вершине башни, башни Мудрости, и все на миг застывают, глядя туда, герры – с опаской, защитники Корилы – с надеждой. Последней, отчаянной, обреченной надеждой на чудо. Пламя обретает крылья, голову с клювом, становится гигантской птицей. Огненная птица окидывает раскинувшийся во тьме город, расправляет крылья и начинает петь. И песнь ее – пламя…

– Барго! Ты жив? Очнись, Барго!

С трудом разлепляю глаза… Боль. Кажется, меня гоблины поджарили на вертеле, но почему не съели?

Болит все. Мне порой изрядно доставалось в Злом лесу, да и в Руине перепадало, но сейчас – что-то особенное. И это еще полбеды. Хуже, что я ничего не вижу. Слепой охотник – действительно смешно.

– Добейте, – прошу шепотом, горло саднит, будто кипятком обожгли.

Слепым я жить не хочу. Глухим, одноруким, каким угодно – только не слепым.

– Не пори чушь, – слышу голос Релли. – Не так уж сильно тебе и досталось. Кости целы, ну, обгорел слегка, не беда. Чудо уже то, как жив остался.

Касаюсь пальцами глаз, больно. Кожа на веках облезла, бровей и ресниц как не бывало. Но глаза на месте… только не видят.

– Я ослеп, – шепчу, и слезы текут по щекам.

Плачут, когда больно… а мне сейчас больно оттого, что плачу.

– Ну-ка. – Голос Релли вмиг наполняется тревогой, прохладные пальцы касаются обожженных глаз. – Ох… да, досталось тебе…

– Совсем плохо? – Голос мой дрожит. От страха ли, от надежды – не знаю.

– Как тебе сказать… не так все страшно, как тебе кажется. Глазной нерв не задет, зрение со временем восстановится. Но глаза обожжены. И видеть ты сможешь не скоро…

Она обрывает фразу, и я словно слышу недосказанное «если вообще сможешь».

– Позвольте мне? – Это эльф. Релли уступает место, Дон глаз не касается, щупает воздух вокруг. – Ну что сказать? – слышу его голос с изрядной долей насмешки. – Стрел у него все равно не осталось, стрелятель свой потерял где-то. Для нашего похода совершенно бесполезен. Стоило стараться, отрубов от тела отгонять…

– Дон! – Голос Релли звенит от возмущения.

– Донноваль Перкутель Асморед, – едко отвечает эльф. – А вас, госпожа ректор, я бы попросил впредь диагнозов не ставить. Чтоб больных не шокировать. Лежи спокойно, Охотник, сейчас я тебе мазь наложу, два часа, и воспаления как не бывало. А глаза и не пострадали вовсе, от огня ты их уберег. А вот от яркого света в темноте…

Облегченно перевожу дух. Хотя тревога все равно остается – а ну как ошибся эльф? Но ужас остаться слепым уходит, мне становится легче. Настолько, что добить больше не попрошу.

Дон несколькими движениями накладывает мне на глаза мазь. Не на веки, а именно на глаза. Больно и неприятно, но я терплю.

– Значит, были еще и отрубы? – спрашиваю.

– Целая толпа, – охотно откликается Медвежонок. – Но мы им – ух!

– Полакомиться тобой собирались. – Эльф накладывает на глаза плотную повязку. – Сам понимаешь, случай какой подходящий – живой и без сознания, ни убежать, ни отбиться, просто подарок. Да мы бы мимо прошли, только Медвежонок канючить стал, давай, говорит, посмотрим, что это они там жрать собрались, глядишь, и нам сгодится…

Я улыбаюсь. Дон, ясное дело, шутит, но на Медвежонка и впрямь похоже.

Дон меж тем продолжает обрабатывать ожоги на лице и на теле. Ничего, притерпелся уже, больно, но не так уж чтоб очень сильно.

– А мы облома повстречали, – с гордостью говорит Медвежонок.

Я смеюсь. Вспоминаю сейчас, как мы испугались, когда след увидели, и смешно становится. Облом, конечно, тварь опасная, спору нет, но… после четырех дарков бояться его как-то не получается.

– Кажется, тебе довелось видеть кого-то пострашнее, – проницательно говорит Релли. – Ту крылатую тварь? Или еще кого?

– Довелось, – говорю. – Так повидались, до сих пор икается. Одни дарки чего стоят. Нет, вот вы мне объясните, с каких это пор среди них эльфы завелись?

– В Кориле было посольство Вечного леса, – нехотя говорит Дон.

Стало быть, они тут со времен Потопа дарками ходят. Странно, но я испытываю к своим недавним преследователем что-то вроде жалости. Сотни лет нежитью проходить… ни на солнце взглянуть, ни хмельного испить. Не хотел бы я для себя такой участи, да что там для себя – врагу не пожелаешь.

– Рассказывай все по порядку, – говорит Релли требовательно. – Времени хватает, все равно, пока глаза у тебя не восстановятся, никуда с места не двинемся.

И я начинаю рассказывать. И сам заслушиваюсь – до чего интересно! Только вот о таких приключениях лишь слушать интересно, но ни в коем разе не участвовать.

Все слушают молча, только Медвежонок иногда ухает испуганно.

– Призрак? – удивленно восклицает Релли, когда я добираюсь до этой части рассказа. – Ну-ка, поподробней, постарайся вспомнить все, до последней мелочи.

Вспоминаю все, до последней мелочи.

– Интересно, – тянет Релли. – Светлейший Риверсаль рассказывал, что призраки Руины несут смерть всему живому. И называл их хранителями мертвого города. Теперь многое становится понятно…

– Черный призрак, – задумчиво говорит господин Излон. – Бывший некогда великим магом… Знаете, я, кажется, догадываюсь, о ком идет речь. Был перед Потопом маг Илгом, выходец из южной колонии Асибин, ныне утраченной. Кстати, та бумага, в которую герры постоянно заглядывали, думаю, это карта или планы Корилы. У нас их не сохранилось, а вот у герров вполне могли остаться, если военные архивы уцелели.

– Если что и уцелело, так это военные архивы, – хмыкает Релли. – При том хаосе, что наступил после Потопа, только в армии сохранилось подобие порядка. Думаю, так же было и у герров. Мне непонятно поведение принцессы. Похоже, что имеет место заговор, а не похищение.

– Синдром жертвы, – неуверенно спорит господин Излон. – Жертва начинает видеть в похитителе своего единственного защитника, поскольку целиком от него зависит…

– Оставьте, – раздраженно бросает Релли. – Мы о принцессе говорим! Совсем другая психика, уровень подготовки. Концы с концами не сходятся. А вот если рассмотреть с точки зрения моей версии, все складывается. Возведение ее светлости на престол при военной помощи герров и древних артефактов. Скажу больше – доберись они до Золотой башни, нам нечего будет этому противопоставить.