Сад сломленных душ - Жоржия Кальдера

– Мы больше не должны видеться вне собраний, – прошептал он и фыркнул. – Это… нехорошо, мне жаль. Я не могу этого делать…

У меня сердце ушло в пятки, и поющая в моей душе радость мгновенно улетучилась.

– Но… но… – заикаясь, жалобно пролепетала я, отчаянно пытаясь заглянуть ему в глаза. – Но почему? Почему это нехорошо? Что это значит?

Вдруг наши взгляды встретились: глаза юноши неестественно блестели.

– Я…

Он вздохнул, резко отодвинулся от меня и обвел взглядом внутренний двор.

– Нет. Нет, я не могу, вот и все. Прощай, Сефиза.

С этими словами он повернулся и пошел прочь, мимо бродивших по саду людей, оставив меня одну с огромной дырой в сердце. Мне еще никогда не было так больно…

Эта душевная боль принялась терзать меня, и я с возмущением попыталась избавиться от нее, потому что отказывалась принимать эти нелепые, совершенно беспочвенные страдания.

В тот же миг реальность снова вернулась, и я опять оказалась в оранжерее, на поляне, а передо мной сидел, привалившись к стволу дерева, задыхающийся Верлен. Его пальцы по-прежнему сжимали мое запястье, но постепенно его взгляд фокусировался на моем лице, и юноша начал медленно ослаблять хватку. На его лице читались смятение и волнение, и я испытывала те же чувства.

Его большой палец мягко погладил мою кожу – это было очень похоже на ласку, хотя могло быть просто случайным движением – и я вздрогнула от неожиданности: по моей руке словно пробежал электрический ток. Верлен прижал ладони к лицу и вытер пот, а его хриплое неровное дыхание постепенно выравнивалось.

Я отодвинулась от него и встала.

– Спасибо, – прошептал молодой человек.

Он медленно, явно превозмогая боль, поднялся, держась одной рукой за ствол дерева. Похоже, странный приступ, ломавший его кости, миновал. Верлен стоял, пошатываясь, и настороженно смотрел на меня, не говоря ни слова.

Сейчас я могла бы на него напасть: он был так слаб, что я бы справилась с ним, не сомневаюсь.

Вот только у меня в голове царил полный хаос, на ум приходили тысячи вопросов и тысячи сомнений…

– Вернемся в твои комнаты, – предложила я, скрещивая руки на груди. От ночной прохлады у меня начался сильный озноб. – Думаю, тебе нужно отдохнуть.

Юноша едва заметно кивнул, по-прежнему храня молчание, очевидно, слишком оглушенный пережитым, и, слегка покачиваясь, направился к выходу.

Вернувшись в спальню, я без сил рухнул в кресло, в котором провел прошлую ночь, потому что больше ни секунды не мог стоять на ногах. Я смежил веки, слишком измученный, изможденный и униженный – просто не мог смотреть в глаза Сефизе.

Я слышал, как она подходит к кровати и замирает. Я чувствовал ее пристальный взгляд и догадывался, что у нее на языке вертится множество вопросов. И все же я заставил себя сохранять безучастный вид и не шевелился, надеясь, что девушка не будет требовать объяснений и перестанет на меня смотреть.

Какая же я мерзость с этим моим дурацким любопытством, столь же отталкивающим, сколь и смущающим.

Потом я с изумлением понял, что хочу видеть Сефизу, сократить это небольшое – и в то же время такое огромное – расстояние между нами, хочу снова взять ее за руку и снова ускользнуть из этого мира со всеми его тяготами. Хочу убежать от этого унизительного момента и тупой боли, которая пульсирует во всем теле и никак не проходит.

Меня терзал обжигающий стыд. Я не сумел совладать со своими способностями, потерял контроль – жалкое зрелище, и все это на глазах у Сефизы. Разъяренные души долго пытались пробить мне череп своими бесплотными кулаками и в конце концов сбежали, а я оказался столь жалок, что ничего не смог сделать, дабы задержать их подольше.

Тем не менее благодаря Сефизе, благодаря ее порыву, позволившему установить между нами мысленную связь, приступ, неминуемо следовавший за высвобождением душ, прервался, а потом прошел окончательно.

В обычное время он мог бы продолжаться несколько часов. На протяжении этого времени моя божественная природа яростно пыталась взять верх над человеческой, активно перестраивая мой организм. Две половины моей души вступали в дикую схватку, и я никак не мог повлиять на этот процесс. Так всегда случалось, если я поглощал слишком много. Впрочем, приступы происходили и в случае долгого отсутствия душ, причем бывали не менее болезненными.

Я уже начал погружаться в полудрему, как вдруг моих ушей достиг звук легких приглушенных шагов. Сефиза отказалась от идеи расспросить меня и отправилась в ванную, стараясь не шуметь.

Вернувшись в комнату, я не запер дверь. Ключ так и остался лежать на письменном столе, там, куда положил его ранее. Я боялся, что девушка воспользуется случаем и сбежит…

И все же я чувствовал, что, несмотря на свои бесстрашие и безрассудство, девушка не станет этого делать: она слишком умна, чтобы так глупо рисковать.

Я медленно погружался в оцепенение, как вдруг услышал шорох простыней – Сефиза вернулась в комнату и забралась в постель. Несмотря на окутавший мое сознание сонный туман, я попытался направить свои мысли на нее, представить ее образ – тот, в котором она являлась мне в другом мире – и загадочную реку.

Я понятия не имел, как работает наша с ней связь и как именно происходят эти путешествия в другую реальность, но мне отчаянно хотелось это узнать.

Больше всего на свете я сейчас желал перейти на ее берег реки, узнать секреты девушки, ведь она с такой легкостью открыла мои тайны.

Тьма полностью окутала меня, а еще через миг, показавшийся мне вечностью, я очутился в лабиринте.

Я стоял один, среди полуразрушенных колонн, а ветер нес на своих крыльях мелодию, которую я сам сочинил. У меня за спиной журчал ручей, а под ногами лежал снег. По наитию я двинулся вперед. Вероятно, мне следовало бы удивиться – и даже обрадоваться – тому, что оказался на другом берегу реки, на берегу Сефизы, как мне и хотелось. Однако теперь, когда я очутился в этом мире, мое нахождение здесь вдруг показалось абсолютно естественным, словно пересечь эту речушку с самого начала было в моих силах.

Здесь все было знакомым, но в то же время все правила и ограничения исчезали.

Здесь я не страдал от боли.

Здесь я не был прежним.

Осталась лишь одна важная необходимость: присоединиться к Сефизе. Это было даже не желание, а потребность, безудержная и крайне срочная.

Вдалеке я заметил ее точеную фигурку – в этой вселенной она была чуть полнее – в элегантном изумрудно-зеленом платье, идеально сидящем на тонкой талии. Я побежал к ней и во мгновение ока преодолел разделявшие нас несколько метров.

Сефиза стояла рядом с каменным портиком – прямо как я прошлой ночью, – и проход тоже был закрыт длинной завесой, только в отличие от моего случая, полотно было белым и чистым. Как и я, Сефиза выглядела озадаченной, дезориентированной и боялась входить под своды арки.