Двенадцать - Джастин Кронин

Крук взял у нее тарелки.

– Спасибо, Ди. Очень кстати. Поблагодари Тифти за меня.

Она глянула на Ворхиса, а потом снова посмотрела на брата.

– Обязательно.

Ворхис понимал, что выглядит злобным дураком, а еще понимал, что надо что-то сказать, чтобы сменить тему, иначе скверное настроение у него весь день будет.

– Как там дети?

Ди пожала плечами.

– Сири вырубилась. Нит пошла с Эли и остальными. Хотят цветов набрать.

Она умолкла, вытирая лоб запястьем.

– Вы действительно еще в поле пойдете? Не понимаю, как вы выдерживаете. Может, стоит подождать, пока солнце немного пониже сядет.

– Еще работы слишком много. За меня можешь не беспокоиться.

Она пристально поглядела на него.

– Ладно, как знаешь. Крук, тебе еще что-нибудь принести?

– Спасибо, не надо.

– Как пожелаешь.

Когда Ди ушла, Крук протянул Ворхису одну из тарелок, но тот мотнул головой.

– Спасибо, не хочется.

Здоровяк пожал плечами. Он уже вцепился зубами в свой кусок, и у него по подбородку ручьями тек сладкий сок. Когда осталась только корка, он показал на вторую тарелку, стоящую на перилах.

– Не возражаешь?

В ответ Ворхис пожал плечами. Крук съел второй кусок дыни, вытер рот рукавом и выкинул корки вниз.

– Тебе придется сказать Ди, – сказал Ворхис.

Три часа дня. Время тянулось, около полудня подул слабый ветерок, но теперь снова стих. Сидя под тентом, Ди лениво играла в карусель с Сиси Коули, а маленький Луис спал в колыбели у их ног. Пухлый, добродушный малыш, с толстенькими ручками и ножками и мягкими губами бантиком. Несмотря на жару, почти не шумел, а сейчас вообще крепко спал.

Ди вспомнила прежние дни, когда ее дети были такими же маленькими. Ощущения, звуки, запахи, сильнейшая физическая привязанность, будто ты и ребенок – одно целое. Многие женщины жаловались на это. «О себе подумать нет времени, дождаться не могу, когда она ходить научится!» У Ди такого не было, ей всего тридцать минуло, и она бы с радостью родила еще одного, может, двоих. Было бы так здорово, подумала она, если бы у них родился сын. Но правила не делали исключений ни для кого. Двое детей, и все. В городском управлении обсуждали возможность огородить стеной дополнительное пространство, тогда, может быть, запрет снимут. Ей тогда, возможно, уже поздно будет, а пока что у города впритык еды, топлива и свободного места.

Что же до Вора… что тут она может поделать? Смерть Боза воздвигла в его сознании непроходимый барьер, с годами правда в его сознании исказилась, заменяясь на домыслы, это стало величайшей и единственной трагедией его жизни. Тифти есть Тифти, он никогда не изменится. Сегодня его на гауптвахту посадили за то, что в драке в баре он мужика головой в стекло ударил, а завтра он опять что-нибудь придумает, волшебное, на черном рынке дынь купит и привезет всем на жаре. Возможно, все это кончится тем, что его надолго за решетку посадят. Но спорить смысла нет. Тифти всегда будет одним из них, особенно для Ди. Иногда Ди, глядя на старшую дочь, не могла сама себе признаться, где тут правда. Может, одно, может, другое. Где-то Нитья была, как вылитый Вор, но иногда она улыбалась особенным образом или прищуривалась и сразу становилась похожа на Тифти Лэмонта.

Всего лишь одна ночь. Даже не ночь, девяносто минут, которые продлилась их встреча. Как можно за девяносто минут измениться на всю оставшуюся жизнь? Потом Ди и Тифти сошлись на том, что это было ужасной ошибкой, возможно, неизбежной, в силу их молодости, но это не должно повториться. Они ведь оба любят Вора, правда? Решили считать все это просто изрядной шуткой, пожали руки, как старые друзья, каковыми они и были, хотя на самом деле все было совсем не так. Ни тогда, ни девять месяцев спустя. Вовсе не шутка даже теперь.

Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое, сказал ей Тифти, не только в ту ночь, но и много раз потом. Ни с тобой, ни с девчонками Вора. Твердо обещаю, клянусь перед Богом, как бы то ни было. Буду целовать землю у ног твоих. Знай, что я всегда буду рядом.

И Ди согласилась. Да, она знала. Если признаться честно, то лишь потому, что Тифти согласился сегодня с ними отправиться, она вообще все это затеяла.

Любила ли она его? А если любила, то что это за любовь такая? Ее чувства к Тифти были совершенно иными, чем те, которые она испытывала к Вору. Вор крепкий и надежный. Человек долга, терпеливый, лучший отец ее дочерям. Крепкий в том, в чем Тифти совершенно непрочен. Тифти – человек, наполовину состоящий из вымысла, а не правды. Нет никакого сомнения в том, что она и Вор принадлежат друг другу, и никогда не было. Наедине, в темноте, он произносил ее имя с такой страстью, на грани боли, будто с трудом мог выдержать всю силу своих чувств к ней. Так сильно Вор любил ее. Он давал ей ощущение… реальности себя, быть может? Что она, Ди Ворхис, жена и мать, дочь отошедших к Господу Сис и Джедедии Крукшенк, гражданка техасского Кервилла, последнего оазиса света и безопасности в этом мире, известного людям – единственного из существующих.

Так почему же она снова думает о Тифти Лэмонте, а?

Жаркий июльский день, дети, которых они вывезли за город, раздумья. Ди настолько забылась, что не осознавала, что там делает Сиси. Победоносно улыбаясь, та таки впарила ей даму. Три круга, и готово дело. С довольной ухмылкой Сиси поставила галочку на листке.

– Еще?

Обычно в таких случаях Ди соглашалась, хотя бы для того, чтобы провести оставшиеся часы, но на такой жаре даже игра в карты казалась трудом.

– Может, Эли поиграть хочет.

Эли, которая как раз пришла под тент за водой, отмахнулась, держа половник у рта.

– Ни за что.

– Ладно тебе, всего пару сдач, – сказала Сиси. – Пока мне везет.

Ди встала из-за стола.

– Лучше пойду посмотрю, что там девочки делают.

Она вышла из-под тента. Поглядела на метелки кукурузы вдали, там, где работали их мужья. Задрала голову, глядя на вершину дозорной башни и прикрывая глаза рукой от солнца. Рядом с палящим солнцем виднелся призрачный круг луны. Странно. Как это она раньше не заметила. Крук и Тифти на посту, оба, Крук с биноклем, Тифти с винтовкой, водит ею из стороны в сторону. Увидев ее, слегка махнул рукой, и она смутилась. Будто он знает, что она только что о нем думала. Она виновато махнула рукой в ответ.

Дети, с дюжину человек, играли в кикбол. Дэш Мартинес стоял на базе, а питчером был Гуннар, который за этот день уже получил неофициальный статус няни.

– Привет, Гуннар.

Мальчишка – уже почти мужчина в свои шестнадцать – посмотрел на нее.

– Привет, Ди. Хочешь поиграть?

– Спасибо, что-то слишком жарко. Не видел, где девочки?