Закон сильной женщины - Галина Владимировна Романова

— В каком смысле?

Парень вогнал иглу в вену и вдруг вместо того, чтобы вытягивать кровь, начал давить на поршень тонкого шприца.

— Что вы делаете? — изумилась Арина. — Вы ведь…

Язык мгновенно стал заплетаться. Она ослабела, начала заваливаться на спинку стула. Ноги разъехались, скользнули каблуками по кафельному полу.

— Что вы делаете? — Чтобы задать такой простой вопрос, ей понадобилось мобилизовать все силы.

Он наклонился к ней с грустной улыбкой:

— Я подавляю ваши воспоминания, Арина.

Да, именно так все и было. Только когда — вчера или сегодня? Сколько она провалялась в этом тесном железном ящике? Что за ящик, кстати? На гроб не похоже, слишком просторный. Что же тогда?

Она не успела ничего придумать. В изголовье что-то лязгнуло, потом хлынул острый, как лезвие, луч света. Арина глубоко задышала, но воздуха все равно не хватало. Она зажмурилась, чтобы не так больно было глазам, закашлялась.

— Ай-ай-ай, Арина. Снова ты?..

Он! Тот самый человек, который на ее глазах убил девушку, а потом сбил ее с ног, лишил сознания и оставил голой на пустыре. Это он, она узнает теперь его голос из сотни тысяч.

— Зря я оставил тебя живой в прошлый раз, зря. — Голос звучал уже над самым ее ухом. — Какая ты бессовестная! Не умеешь радоваться жизни, не умеешь быть благодарной! Почему, Арина?

Она распахнула глаза, поморгала, пытаясь привыкнуть к странному мерцающему свету. Скосила взгляд. Да, он. Тот самый парень, который при ней шептался с лаборантом, а потом убивал в паре метров от нее. Только теперь он был не голый и не в маске. Джинсы, достаточно дорогие, почти новые, определила с ходу Арина. Тонкий в обтяжку джемпер выгодно обрисовывает мощную мускулатуру. И лицо…

Очень красивое мужское лицо: надменная улыбка, прищуренные глаза. Короткие темные волосы. В левом ухе крохотное колечко. Встреть она такого на улице — ни за что не заподозрила бы маньяка. Такие снятся, такие являются в мечтах. Легкая щетина делала его невероятно сексуальным. Походка расслабившегося после удачной охоты хищника. Манящий голос.

Теперь понятно, почему девушки гибли одна за другой. Ему ничего не стоило любую влюбить в себя. Влюбить и погубить!

Она заворочалась, пытаясь приподняться на локте. Поднялась. Огляделась. Она снова совершенно голая лежит на металлической каталке. Как в морге — полыхнуло в голове. А может, она и есть в морге?

— Где я? — Она свесила ноги с каталки, уселась, с трудом удержала равновесие. — Это морг? Ты работаешь в морге?

— Нет, Арина. Это крематорий.

— А там, где я была? Это что, холодильник? — Она покосилась на распахнутый зев металлической ячейки, откуда он ее выкатил.

— Холодильник, но он не работает, успокойся. Иначе ты бы давно окочурилась. — Он говорил ровно, без раздражения, без гнева. Просто прохаживался по тесной комнате, в которой ничего больше не преграждало путь. — А у меня на тебя другие планы.

— Можно поинтересоваться какие? — Она обхватила руками плечи: по-прежнему было холодно.

— Замерзла? — Он спросил это даже с сочувствием. Остановился в метре от каталки, на которой она сидела, и рассматривал ее голое тело. — Бедненькая! Ничего, ничего, скоро это пройдет. Скоро согреешься. Скоро тебе будет так жарко, что мама не горюй!

Он странно хихикнул, она подумала еще, что он может быть сумасшедшим. Красивый — да, статный — очень. Но сумасшедший же, как ни крути.

— Что ты хочешь со мной сделать? Сжечь? — догадалась она. Попыталась поймать его взгляд, которым он ощупывал ее тело. — Ты. Хочешь. Меня…

— Да, — перебил он. Равнодушно дернул плечами. — Я дал тебе шанс, но ты им не воспользовалась. Я оставил тебя живой. Чуть не попался на мелочи, когда потерял кулон, пока таскал тебя по пустырю. Хорошо хоть, полиция у нас не умная и не расторопная: не смогли ничего обо мне узнать. Я изменил своим правилам, оставил тебе жизнь. Зачем ты явилась? Зачем, Арина?

У нее не было ответа.

— Почему ты не убил меня тогда? — Произнести это еле удалось: у нее свело губы, тряслись тело, щеки, рот. — Почему?

— Потому что ты не в моем вкусе. Потому что в этом не было смысла. И ты не видела моего лица, так что опознать не смогла бы. Я думал, что не смогла бы. — Он вдруг ухватился за каталку и толкнул ее в сторону узкой темной двери. — Детка, пора!

— Погоди! — закричала Арина — если, конечно, звук, который она издавала, можно назвать криком. — Подожди, пожалуйста. Ответь хотя бы…

— Что еще?

Он обошел каталку и снова встал перед ней, лицом к лицу. Красивый, сильный, так не похожий на чудовище.

— Зачем ты это делаешь? Со мной, со всеми бедными девушками? Зачем?

Она спрашивала, чтобы оттянуть время? Надеялась на чудо? На то, что спасется и ей будет что рассказать Воронову и другим полицейским? Что сможет принести какую-то пользу? К чему сейчас это любопытство, что за блажь?

Арина не знала, что ответить самой себе. Но точно знала, что ей это важно знать. Даже если она умрет через час. Даже если…

Господи, спаси!

— Так зачем, отвечай, гад? — закричала она не своим противным голосом и стукнула по каталке отмерзшим кулаком. — Ответь!

— Вот дура, — тихо рассмеялся он ей в лицо. — Тебе зачем, если сама скоро сдохнешь в топке? Страшно сдохнешь, Арина. Зачем тебе знать об этих телках?

— Хочу.

— Ладно, мне не жалко. — Он засунул пальцы под ремень модных джинсов, качнулся на каблуках темных замшевых ботинок. — Мне просто это нравится.

— Убивать? Резать горло? Трахать мертвых?

— Ага! Нравится, прикинь. И никто меня не травмировал в детстве. Никто надо мной не измывался, не унижал. И я, заметь, — он наставительно поднял вверх правый кулак с вытянутым указательным пальцем, — не издевался в детстве над животными.

— Молодец какой. — Арина плюнула ему под ноги. — Когда же пристрастился?

— В армии. — Лицо неожиданно сделалось грустным. — Девочка там одна была, из местных. Такая лань — пугливая, скромная. Красивая. Тело просто божественное. Я однажды подглядел, как она в реке купалась, и все, пропал. Ни спать, ни есть не мог. А она меня к себе не подпускала, хотя я ей нравился. Все берегла себя. А для кого, Арина? Для горцев?

— И что случилось?

Она, конечно, сделала вид, что ей интересно. Нарочно изобразила крайнее любопытство. Ей вдруг показалось, что за стеной она слышит какой-то шум. Шаги не шаги, разговор не разговор, но что-то определенно разбавило тишину ночного крематория, какой-то посторонний звук. И появилась надежда.

— А однажды на зачистке я ее подловил и утащил подальше в зеленку. — Он обхватил руками затылок, опустил голову и уставился на вывернутые колеса каталки. — Я очень хотел ее, очень. Но она, лань моя, стала орать. Тут боевики отступающие показались, а она орет. Думаю: обоих ведь порешат, если наткнутся. А ведь уже раздел ее почти. И с себя штаны снял. А она тоже их увидала. И только хотела заорать, как я ее по горлу ножом. Выхода не было другого. Бандиты стороной прошли, не заметили. А я все это время на ней был. И тут, когда опасность миновала, меня как накрыло. Никогда раньше так хорошо с бабой не было, клянусь тебе. Потом я спрятал тело, помылся в ручье. И все, никто и ничего не узнал. Бормотали что-то там втихаря, но никто толком не знал. Кроме Тимохи, другана моего.