Французский орден особиста - Николай Николаевич Лузан

– А что, дельная мысль! – поддержал Бернар и обратился к своему заму: – Виктор, сможешь найти такого человека?

– А его и не надо искать.

– Кто такой?

– Поль. Он с Карье несколько раз пересекался у мадам Клеман.

– Я его не очень хорошо знаю… Вот что, Виктор, организуй-ка мне встречу с ним! – попросил Бернар и, обратившись к Рябову с Орловым, сказал: – Проверку Карье мы берем на себя. Потом подумаем, что делать дальше.

– Договорились! – кивнул Рябов, а уже прощаясь, предостерег: – С дезой будьте, пожалуйста, очень аккуратны, чтобы не переборщить. В гестапо, Абвере и СД далеко не дураки сидят.

Возвратившись в отряд, он запретил все выходы в Дуллан и распорядился, чтобы никто и носа не совал в кафе мадам Клеман. Активная боевая деятельность на время была свернута – надо было дождаться сообщения о проверке Карье.

Результаты проверки подтвердили наихудшие предположения: все указывало на то, что Карье тесно связан с гестапо. Подтверждением служило то, что после очередной «продуктовой заготовки» по фермам и деревням прокатывалась волна арестов. Вести игру со шпионом было опасно, поэтому решили положить ей конец. Стали готовить ликвидацию Карье. Бойцы Бернара занялись слежкой за ним, а Рябов изучал маршруты его движения, чтобы наметить место для засады.

Очередная поездка за продуктами в окрестности Дуллана стала для Карье последней. Поступила информация, что после закупок агент направится в Амьен – центр департамента. Рябов и Орлов вместе со своей группой и группа француза Телье выдвинулись на перехват и заняли позицию на развилке дорог. Их не пугало, что на этот раз Карье выехал под усиленной охраной, в сопровождении пяти вооруженных немцев. Негодяй словно чувствовал нависшую над ним опасность.

Начали сгущаться сумерки, когда Орлов, занимавший передовой пост, услышал цокот копыт и звуки губной гармоники. Бойцы приготовились к нападению. Вскоре на дороге появилась вереница телег, груженных мешками с продуктами. За телегами на привязи следовал скот: коровы и овцы. Немцы вели себя беспечно, карабины выпустили из рук; на самой первой телеге толстый фриц мучил гармошку. Рябов пробежался взглядом по колонне и вполголоса чертыхнулся – Карье он не увидел. Выбор был непростой: напасть на колонну, завладеть оружием, а скот вернуть фермерам? Но тем самым они насторожат Карье, и он скроется. Пока он размышлял, из-за поворота показалась последняя телега, и Рябов выдохнул с облегчением: в ней сидел тот, на кого они вели охоту.

Рябов тихо дал команду, бойцы выскочили на дорогу и быстро блокировали охрану, немцы даже не успели оказать сопротивления. Один только «гармонист» проявил поразительную прыть: бросил свой инструмент и зайцем скакнул в кусты, но убежать не успел. Сильный удар прикладом в челюсть отправил толстяка в нокдаун, а когда он обрел способность соображать, то был уже связан.

Карье от страха даже не пытался сопротивляться. Его трясло, потухшие от страха глаза настороженно следили за каждым движением партизан.

После короткого совещания Рябов и Телье решили: пленных бошей под конвоем французов доставить в отряд Бернара, их дальнейшую судьбу определит руководство Сопротивления, а Карье ликвидировать на месте.

Гестаповского подручного крепко держали под руки, так как сам он стоять не мог. Ему зачитали приговор: «За предательство наших товарищей и сотрудничество с нацистами приговорен к смертной казни». Карье хотел что-то сказать, но его рот был накрепко запечатан кляпом.

Сильный удар ножом под левую лопатку нанес Орлов. Карье захрипел и повалился у ног партизан. Немецкие солдаты, словно испуганные дети, жались друг к другу. Они боялись, что и с ними поступят так же. Все дальнейшие команды партизан немцы выполняли молча и быстро.

Пять карабинов, пистолеты, запасные обоймы, гранаты и продукты партизаны забрали себе, скот отпустили – опасно было отводить его на фермы, да и неизвестно, у кого именно его забрал Карье. Главным итогом операции стало то, что гестапо лишилось ценного источника информации, а угроза предательств стихла.

Возвратившись на базу, Рябов внес в дневник очередную запись:

«7 марта.

После обезвреживания Карье настроение у бойцов приподнятое. Хорошо бы эту бодрость духа сохранить и впредь. Важно подобрать такую операцию, которая бы увлекла, захватила бойцов, прошла успешно. Я все думаю про склад с горючим… У нас было уже немало планов по его уничтожению. Но мы сами же их отвергали. Вчера возле склада вновь побывали разведчики. Не скажу, чтобы это посещение внесло полную ясность. Склад сильно охраняется. Подступиться к нему непросто. Поэтому над тем, как перехитрить врага, надо еще много думать…»

Разведгруппы, сменяя друг друга, продолжали собирать информацию о системе охраны склада, о количестве часовых и порядке их смены на постах, искали уязвимые места. За две с лишним недели удалось сделать немало, но… Камнем преткновения были минные поля перед складом. Все попытки добыть карту этих полей так и не увенчались успехом. Карта хранились в сейфе начальника склада, и к ней, помимо начальника, имел доступ только командир роты охраны. Единственным местом, через которое можно было прорваться на склад, оставались въездные ворота. Однако подходы к ним находились под прицелом пулеметов двух дотов.

Почти полмесяца наблюдений за складом было потрачено впустую – от операции пришлось отказаться. Стремясь наверстать упущенное, Рябов, Петриченко и Загороднев стали искать новые объекты. И такой объект нашелся.

Информация, добытая разведгруппой Орлова, была настолько невероятной, что в нее трудно было поверить.

Докладывая, Орлов изобразил на листе бумаги нечто напоминающее гигантскую катапульту: массивная стальная конструкция длиной более пятидесяти метров, установленная на бетонном основании под углом к горизонту. По всей длине наверху располагались направляющие, под которыми был смонтирован гигантский цилиндр и имелся ряд непонятного назначения узлов. Инженерная мысль подсказывала Рябову, что эта конструкция представляла собой пусковое устройство для немецкого «чудо-оружия», о котором он слышал от Андреа и Бернара. В своем выводе Рябов не ошибся.

С осени 1943 года в обстановке строжайшей секретности командование вермахта приступило к строительству боевых стартовых позиций в северной части Франции для ракет «Фау» – действительно уникального, не имеющего на тот период времени аналогов оружия. Конструкторский гений Вернера фон Брауна, уникальные технические знания инженеров и исполнительные руки немецких рабочих воплотили дерзкий замысел в орудие убийства.

Снаряд представлял собой «сигару» длиной почти 14 с половиной метров (14 300 мм), с максимальным диаметром 1650 миллиметров. Стартовый вес ракеты-снаряда составлял 14 тонн, из них почти тонна (980 кг) приходилась на мощный боевой заряд, 8760 килограммов – на компоненты топлива и 3060 килограммов – на