Поцелуй медузы, или Отель для бастарда - Мстислава Черная

— Леди, я не видел вас раньше.

Ясен пень. Что на такое можно ответить? Лучше промолчать и склонить голову чуть ниже.

— Как ваше имя, леди?

— Аля. Аля Валерай, супруга Шарха Валерай.

— Вот как? Не помню, чтобы сообщалось о свадьбе сына главы рода Валерай.

— Свадьба прошла очень скромно.

Зарегистрировались у чиновника. Что может быть скромнее?

— Скромность похвальна, — протянул жрец.

Фактически, я сказала, что я простолюдинка. Мужчина продолжал стоять и ничего не предпринимать. Глазки — буравчики. Такое впечатление, что взглядом пытается в череп забраться и все мысли перетряхнуть, обвинить в приверженности Нияту и покарать.

— Когда Создатель благословил ваш союз, леди Аля?

Смотря, что считать благословением… Понятно, что жрец подразумевает религиозный ритуал, но, если можно интерпретировать вопрос в свою пользу, то почему нет? Сам факт встречи и зарождение взаимных чувств чем не благословение свыше?

— Недавно.

Мужчина недовольно поджал губы, но продолжать допрос не стал, коснулся-таки моего лба, благословил и повернулся к Шарху. Взгляды скрестились.

— Как зовут вашего бога, крон Шарх? — обманчиво доброжелательный тон жреца никого не обманул. Не пойму, на что мужчина рассчитывает? Что Шарх внезапно признается в вере в Лофа? Допустим. А что за это будет?

— У бога нет имени, — такой же доброжелательный ответ.

— Когда вы были последний раз в храме, крон Шарх?

— Недавно, — повторил мой ответ Шарх и словно невзначай тронул цепочку на шее.

Алая бусина качнулась, и жрец тотчас пошёл на попятную. Не похоже, что в этом была какая-то магия, просто Шарх намекнул, что его статус изменился, и мужчина решил не обострять.

— Создатель, благослови Шарха.

Значит, не всё так плохо, как мне вначале показалось.

— Благослови, — повторил Шарх.

Жрец отправился дальше. Я тихонько выдохнула. Не хватало ещё, чтобы кто-то заметил, как тяжело мне дались эти несколько минут. На нас с Шархом и так смотрели не слишком доброжелательно — только мы удостоились разговора.

Жрец закончил обход, неторопливо вышел в центр помещения:

— Мы собрались проводить призванную Создателем душу. Смерть — это печальное и в то же время светлое событие. Нам жаль близких, которые ушли, и которых в этой жизни мы больше не увидим, но мы стараемся сдерживать свой эгоизм и радоваться, что ещё одна душа воспарила, — больше я вынести не смогла и постаралась пропустить речь жреца мимо ушей. Потом в книжке почитаю, а лучше в пересказе Шарха послушаю.

Четверть часа пришлось смирно стоять и изображать полнейшее внимание. Помогли, как ни странно, мои способности. Не теряя связи с окружающим миром, я переключилась на иное восприятие и «прислушивалась» к окружающим. Знать, какой у кого ментальный фон, пригодится и мне, и мужу. Увы, ничего полезного уловить не удалось: жажда денег, самодовольство, жажда власти, зависть, презрение, желание подобраться к кормушке поближе, злоба на проваливших заказ убийц.

Шарх тронул меня за руку, возвращая в реальность. Я благодарно улыбнулась и уцепилась за его локоть. Гости потянулись за жрецом в другой зал.

— Прости, я не думал, что он к тебе прицепится, — шепнул Шарх.

— Не бери в голову. Один из многих неприятных эпизодов сегодняшнего дня. Всё наладится.

Мы шли вместе среди других гостей. Муж оттеснил меня ближе к стене коридора, ненавязчиво оказавшись между мной и остальными. Да уж, повезло мне с ним. Хотя… в каком-то смысле и ему со мной: если бы не наша встреча, велика вероятность, что Шарх был бы убит, не зря во снах я видела виселицу и смерть. Мы спустились по лестнице на подземный уровень. Когда мы вошли в очередной зал, жрец уже стоял у гроба.

Раздался истошный крик.

— На кого ты меня оставил! — в полный голос взвыла вдова, бросилась вперёд. Разумеется, её перехватили.

Хорошая игра. Не знай я, что она в лечебнице лично приговорила мужа, поверила бы горю бедной женщины.

— Ах, недолго мне страдать без тебе! Создатель позволит — свидимся уже там. Горе мне! Со свету сживёт пасынок.

И она зарыдала совсем бессвязно. Гадина.

Жрец посмотрел на Шарха. Все посмотрели на Шарха.

— Мама, ты сама не понимаешь, что говоришь, — вмешался Эрис. — Шарх всегда относился к тебе с уважением и сыновьим почтением.

Блондин вовремя. Не исправил, это вряд ли возможно, но хоть сгладил впечатление.

— Шарх, — продолжил Эрис. — ты не будешь возражать, если я отправлю маму низ столицы? Понимаю, что её помощь нужна семье сейчас особенно, но мама всего лишь слабая женщина. Очень надеюсь, что смена обстановки поможет ей пережить постигшую нас утрату исправиться с горем.

А вот это красиво. Если бы инициатором отъезда мачехи стал Шарх, говорили бы, что подлец выгнал бедную женщину из дома, а так получается, что Шарх даже против, но не мешает родному сыну проявить заботу. Упрекнут, что сам не позаботился, но это уже не так скверно.

— Разумеется, Эрис. Буду очень благодарен, если ты возьмёшь заботу о маме на себя. И вас, светлейший, прошу позаботиться о душевном спокойствии леди. Возможно, благотворно подействует поездка в монастырь?

Жрецу идея явно понравилась. Мне тоже. Эрис промолчал, а мачеха настолько впечатлилась, что даже рыдать перестала.

— Простите, — выдавила она.

— Сегодня мы прощаемся, — вновь завёл жрец.

Речь, плавно перешедшую в молитву, я вновь пропустила. Вообще, затянувшаяся религиозная часть прощания начала утомлять, но всё когда-нибудь заканчивается, и началась часть светская. По очереди гости подходили к гробу попрощаться с умершим, говорили о невосполнимой утрате близкого человека, добрейшего, душевнейшего, лучшего из живущих на свете. Лицемерие можно было черпать вёдрами. Не солгали и действительно скорбели лишь четверо. Последним с отцом попрощался Шарх, он же на правах нового главы рода подошёл к выступу на стене и рывком опустил рычаг.

В стене раскрылась заслонка, механизм пришёл в движение, гроб втянулся в печь.

— Помолимся же! — призвал жрец.

Мачеха вновь бросилась к гробу, попыталась ухватиться за край, чуть ли не в печь полезла. Эрис обнял мать и оттащил подальше, крепко прижал к себе. Заслонка закрылась.

— Нет! Нет! Не оставляй! Не уходи!

Я по ментальной связи потянулась к Шарху. Смотреть на мачеху мужу было больно. Я попыталась передать, как я его люблю, ценю, и как за него переживаю.

Первым отбыл жрец, начали разъезжаться гости. Многие подходили к вдове, с которой Эрис теперь глаз не спускал, выражали соболезнования. Шарха большей частью игнорировали, но, увы, не все. Один из тех четверых, кто не фонил желанием выбиться в иерархии рода повыше и искренне переживал о смерти главы рода, сделал шаг вперёд: