Alouette, little Alouette… - Юрий Никитин

– Есть, – ответил Френсис. – Сингулярность достигнута, сам сингуляр уже в конце времени, а все остальное видит в прошлом. Но мы в данном случае являемся цифровыми, так сказать, персонажами. Некий сингуляр создал мир, содействовал зарождению жизни, а теперь смотрит, как она развивается. Временем он не ограничен, так как может заглядывать в любую точку, хоть в пещерные времена, хоть в эпоху Карибского кризиса, или смотреть на взрыв первой атомной бомбы. Потому я вот, тоже он и есть, он смотрит моими глазам на мир, наблюдает за моими переживаниями, страданиями, радостями, моим развитием и умиляется, это же он таким был всего несколько миллионов лет назад!..

Максим спросил скептически:

– То есть Бог?

Френсис кивнул:

– Да, он Бог. Точнее, я – Бог. Потому что я хоть и здесь, но я одновременно и там.

Максим придвинул ему подрумяненные хлебцы на блюдце.

– Ешь, в сингулярности таких не будет.

Подошел наконец Георгий, Аллуэтта заботливо придвинула ему широкую тарелку со вкусностями.

Они заканчивали с обедом и неспешно разделывались с булочками и гренками, прихлебывая из больших чашек кофе, когда в лабораторию важно вошел священник, неся впереди себя огромное брюхо.

Френсис с интересом покосился на важно шествующего по лаборатории священника.

– Может, пригласить его к столу? Для прикола?

Максим покачал головой:

– У православных сейчас постные дни. Так что наш святоша уже нажрался всяких севрюг с хреном и белуг с аджикой, закусил грибочками сорока сортов, и теперь ему дышать тяжело…

– Да-а, – сказал Евген озадаченно, – поджаренные хлебцы точно есть не станет.

– И на митинг не пойдет, – сказал Френсис.

– На какой?

Френсис отмахнулся:

– На любой. Сейчас народу делать нечего, вот и митингуют. Все от власти чего-то требуют. Эти уволенные за ненадобностью официанты, кухарки и менеджеры магазинов точно знают, как править страной, а тупое правительство ну никак не желает их слушать!

– А что, – сказал Евген обидчиво, – если молодые, то тупые? Галуа вон в восемнадцать лет математику открыл, а Шварц генетику придумал. Сам Алферцев вчера шел во главе демонстрации…

Джордж сказал скорбно:

– Евген, опомнись. Гении в математике не всегда гении в, скажем, ловле рыбы. От того, что Алферцев в двадцать восемь получил Нобелевскую премию за создание молекулы кренбрелазы, не значит, что он умеет ладить с женой или управлять процессами в стране!.. А он замахивается решать и в области, где еще ни рыбы, ни улова в силу недостаточности развития!

Евген поморщился.

– Ну вот, – сказал он со скукой, – а теперь скажи: вот доживешь до моих лет, поймешь…

– Не скажу, – ответил Джордж почти ласково, – потому что гусенице рано рассказывать, как правильно махать крылышками. Алферцев гений в биологии и полный идиот в жизни. Как можно ходить на митинги, требуя резкого повышения качества жизни, даже не зная, откуда деньги берутся!

Георгий сказал примирительно:

– А что в этом плохого?

Джордж всплеснул короткими руками:

– Шутишь? Да посмотри запись их вчерашнего митинга! Этот наш Алферцев идет во главе и орет: «Долой правительство! Долой президента!»

Георгий сказал настороженно:

– И что? Я тоже так считаю. Нужен кто-то помоложе, поэнергичнее.

Джордж тяжело вздохнул:

– Господи, да если бы смена президента, правительства или даже всей системы власти хоть что-то изменила бы, я бы первый побежал строить баррикады!.. Но тебе не приходило в голову, что вот от нынешнего президента мы требуем, чтобы в первый же месяц своего правления он сделал то, что не могли ни князья, ни все цари, ни Ленин и Сталин, ни Хрущев и вся последующая за ним советская, полусоветская и как бы демократическая власть…

Евген спросил с подозрением:

– А что же? Скажешь, народ у нас… в смысле у вас, москалей, такой? Да ты расист! Хотя в чем-то я тебя понимаю…

– Не народ, – сказал Джордж. – Но вот посмотри на статистику… минутку, выведу на экран… Отодвинь свою чашку. Вот смотри, во всем мире по уровню жизни с заметным отрывом идут страны с протестантским вероисповеданием, затем католики, а в конце – православные. Девять из десяти самых богатых, культурных и развитых стран Европы – протестантские! Католические намного беднее. А уж о православных – России, Болгарии, Греции – и говорить не буду, чтобы твой сладкий компот не показался уксусом. Как у нас работают, сам знаешь… Та-а-ак, а вот взгляни сюда. Это страны, где живут католики и протестанты. Протестанты в целом всегда значительно богаче, зажиточнее, нравственнее, у них меньше разводов, больше здоровых детей, выше квалификация…

Максим, прислушиваясь, оглянулся, далеко ли священник, тот как раз задержался у стола Анечки, наклонился и рассматривает детализированную картинку из жизни Древней Эллады, что, конечно, языческая и противоречащая церкви…

– В США, – заметил Френсис картинно, явно красуясь эрудицией, и значительно посмотрел на тихую Аллуэтту: смотри, кто тут самый умный, – где религия изначально отделена от государства, все президенты были протестантами! Конечно, за исключением католика Кеннеди, которого убили в начале первого же срока. Чтоб статистику не портил.

Джордж кивнул, хотя и болезненно поморщился, очень уж не любит спорить и говорить неприятные для собеседника вещи.

– Да, – сказал он, – и это лыко в строку, так как католиков четверть населения, могли бы активнее… Но главное в том, что протестантство – единственная религия, что распространяется и сейчас, а это дает удивительные результаты! Вот смотрите: В Латинской Америке за последние годы из католицизма в протестантство перешло около двадцати миллионов семей. И все резко повысили жизненный уровень в сравнении с католиками!

Евген сказал скептически:

– Ну-ну, в чем разница? Вот уж не поверю, что в наше время религия может играть какую-то роль в повышении уровня ВВП!

– Абисняю, – продолжал Джордж сердито, уже повышая голос, что выглядело не страшно, а комично, – на пальцах. В любом обществе труд – непрестижный удел рабов. Дан Богом человеку в наказание за грехи. В протестантском обществе – чем больше и лучше трудишься, чем выше поднимаешь квалификацию, тем лучше исполняешь долг перед Богом. Если в своем труде можешь получить прибыль выше, но довольствуешься меньшей – совершаешь грех перед Богом. Мы все работаем, чтобы жить, протестант живет, чтобы работать. Для всех нас профессия – бремя, для протестанта – форма существования. Это доступно или как-то подать вам материал проще? На пальцах? Вся наша жизненная стратегия требует минимизировать количество работы при сохранении заработка, а у протестанта – максимизировать доход, даже если это требует интенсификации труда!