Темная Башня - Стивен Кинг

— Ты собираешься вновь проверить телеметрию из-за второйтревоги?

— Частично, — ответил Финли. — А в основном, потому чточувствую: что-то не складывается, — фразу эту, «что-то не складывается»,частенько произносили герои детективов с той стороны. Финли их обожал, вот ифразу употреблял при первом удобном случае.

— Что не складывается?

Финли покачал головой. Более точного ответа у него не было.

— Но телеметрия не лжет. Во всяком случае, так меня учили.

— А ты в этом сомневаешься?

Понимая, что он вновь на тонком льду, собственно, они оба,Финли помялся с ответом, а потом решил: чего юлить?

— Конец близок, босс. Так что я сомневаюсь практически вовсем.

— В том числе и в своем долге, Финли из Тего?

— Не будешь возражать, если составлю тебе компанию? —спросил Пимли.

— Отнюдь, — улыбнулся Горностай, продемонстрировав полныйрот острых, как игла, зубов. И спел, своим странным, меняющим тембр голосом:«Помечтай со мной… Я на пути к луне моих отцо-о-ов».

— Дай мне одну минутку, — Пимли поднялся.

— Хочешь помолиться? — спросил Финли. Пимли остановился напороге.

— Да. Раз уж ты спросил. Есть вопросы, Финли из Тего?

— Если есть, то лишь один, — существо с человеческим телом ипокрытой гладким коричневым мехом головой горностая продолжало улыбаться. —Если молитва так вдохновляет, почему ты преклоняешь колени в том же помещении,где садишься срать?

— Потому что Библия предлагает: если у человека гости, ондолжен молиться в клозете. Еще вопросы?

— Нет, нет, — Финли помахал рукой. — Делай все лучшее ихудшее, как говорят мэнни.

3

В ванной Пол из Рауэя опустил крышку унитаза, преклонилколени на плитках пола и молитвенно сложил руки перед грудью.

«Если молитва возвышает, почему ты преклоняешь колени в томже помещении, где срешь?»

«Может, мне следовало сказать, потому что так молитвасмиряет мою гордыню, — подумал он. — Позволяет увидеть, какой я на самом деле.Из грязи мы поднялись, и в грязь уйдем, и если есть помещение, где трудно обэтом забыть, то вот оно».

— Господи, — начал он, — дай мне силы, когда я слаб,просвети, когда я в замешательстве, укрепи дух, когда я боюсь. Помоги мне непричинять вреда тем, кто это не заслуживает, а если и заслуживает, только а томслучае, когда другого выхода нет. Господи…

И пока он стоял на коленях перед накрытым крышкой унитазом,человек, который вскоре попросит Бога простить его за то, что своей работойприближает конец света (и это безо всякой иронии), мы можем познакомиться с нимпоближе. Времени это много не займет, ибо Пимли Прентисс не играет важной ролив нашей истории о Роланде и ее катете. И, однако, человек он интересный, сосвоими чувствами, противоречиями, и тупиками. Он — алкоголик, который истововерит в личного Бога, не чужд состраданию, и теперь находится на грани того,чтобы опрокинуть Башню и отправить триллион миров, которые вращаются вокругнее, в свободный полет во тьму в триллионе направлений. Он бы без колебанийотдал приказ убить Динки Эрншоу и Стенли Руиса, если б узнал об их проделках… иежегодно проводит День матери в слезах, потому что очень любил свою мать искучает по ней. Когда речь идет об Апокалипсисе, вот идеальный человек дляруководства этой работой, знающий, как преклонить колени и поговорить сГосподом, словно с давним другом.

И вот ведь ирония судьбы: Пол Прентисс из когорты тех людей,которые могут заявить: «Я нашел работу через „Нью-Йорк таймс“!» В 1970 году,уволенный из тюрьмы, известной, как Аттика (мегамятеж прошел как без него, таки без Нельсона Рокфеллера), он нашел в «Таймс» объявление с таким вотзаголовком:

«ТРЕБУБЕТСЯ ОПЫТНЫЙ СОТРУДНИК ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ НАОТВЕТСТВЕННУЮ ДОЛЖНОСТЬ В ЧАСТНУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ

Высокое жалование! Дополнительные льготы! Готовность кпутешествиям!»

Обещание высокого жалования оказалось, как говорила его любимаямамочка, «враньем чистой воды», потому что жалования не было вовсе, во всякомслучае, в том смысле, как понимал его сотрудник исправительных учреждений наамериканской стороне. А вот что касается дополнительных льгот… да, льготыоказались фантастическими. Прежде всего, секс, сколько влезет, не говоря уж оеде и питье от пуза, но главное заключалось в другом. С точки зрения сэяПрентисса, главное заключалось в ответе на вопрос: чего ты хотел от жизни? Еслиставил своей задачей только наблюдать, как в сумме на твоем банковском счетуувеличивается количество нолей, тогда работа в Алгул Сьенто тебе, безусловно,не подходила… Ужасная сложилась бы ситуация, поскольку после подписания бумагпути назад не было. Вот уж действительно, все мысли о войсках. И снова овойсках. А время от времени, когда возникала такая необходимость, приходилось,в назидание другим, отправлять на тот свет человечка-другого.

Но такая работа на все сто процентов устраивала ректораПрентисса, который двенадцатью годами раньше прошел принятую у тахиновцеремонию смены имени и никогда в этом не раскаивался. Пол Прентисс стал ПимлиПрентиссом. Именно в тот момент он отбросил то, что теперь называл«американской стороной», как из сердца, так и из разума. И не потому, чтоникогда в жизни он не пил такого отменного шампанского, и не ел так вкусно исытно. И не потому, что виртуально трахался с сотнями красавиц. Ему нравиласьименно работа, и он намеревался довести ее до конца. Потому что поверил, чтосвоей работой в Девар-тои они служат не только Алому Королю, но и Богу. А заидеей Бога маячила другая, еще более величественная: образ миллиарда вселенных,упрятанных в одном яйце, которое он, бывший Пол Прентисс из Рауэя, получавшийсорок тысяч долларов в год, страдающий язвой, обладающий жалкой медицинскойстраховкой, согласованной с продажным профсоюзом, теперь держал на ладони. Онпонимал, что тоже находится в этом яйце, и его существование во плоти и кровипрекратится, если он разобьет это яйцо, но при этом верил, если компанию емусоставляли Бог и небеса, то на пару они заменили бы собой Башню. Именно на тенебеса он хотел подняться, чтобы перед троном преклонить колени и попроситьпрощения за свои грехи. И он не сомневался, что там его ждали теплый прием идобрые слова: «Ты хорошо потрудился, мой добросовестный и верный слуга».

Не то, чтобы он полагал себя религиозным фанатиком.Разумеется, нет. Эти мысли о Боге и небесах он держал при себе. И хотел, чтобыостальной мир видел лишь одно: он — человек, выполняющий свою работу, исобирающийся выполнять ее в меру своих сил и способностей до самого конца. И ужконечно, он не считал себя ни злодеем, ни опасным для других человеком.Подумайте об Улиссе С. Гранте, генерале Гражданской войны, который собиралсясражаться на занимаемых его армией позициях, даже если б на это ушло все лето.