Огоньки светлячков - Пол Пен

Я кивнул. Потная ладонь коснулась моей щеки.

– Я включаю свет. – Сестра глубоко вздохнула. – Начинаем. Раз, два, три…

Она ударила по выключателю.

Дверь открылась так резко, что сбила меня с ног. Книга упала на пол. Ослепленный, я увидел лишь мелькнувший удаляющийся подол темной юбки. Затем сестра открыла дверь в спальню бабушки. Я встал на колени и принялся искать книгу. Она нашлась, когда бабушка что-то выкрикнула. Я вскочил на ноги. Надо быть на месте прежде, чем папа выйдет из комнаты. Я поспешил через коридор к окну с решетками, куда прилетели почти все мои светлячки.

Ребенок заплакал так громко, что у любого, кто его слышал, сразу возникла бы мысль броситься ему на помощь. Опять закричала бабушка. Сестра ответила еще громче. Пол затрясся: проснулся мой брат. Я занял место у двери комнаты отца со стороны, противоположной той, куда они направятся, когда выйдут. Книгу я прижимал к груди.

Из спальни вылетела моя сестра с ребенком на руках.

– Я не могу этого больше выносить! Ненавижу этого ребенка!

Она бросилась в общую комнату и включила свет. Я увидел кружащие у ее ног волны коричневой юбки. Она оказалась старой, даже с дырками в нескольких местах. Бабушка выбежала за ней босиком. Слева пронесся шлейф аромата пудры. Следом появился мой брат. И тогда открылась дверь спальни родителей. Я вжался спиной в стену.

Сначала вышел отец, за ним мама. Из крана в кухне побежала вода.

– Я утоплю его! – кричала сестра. Звуки ее голоса вырвались из общего гула в комнате и вылетели в коридор.

Я наклонился и подсунул под дверь «Удивительного волшебника из страны Оз». Дверь придавила книгу, щелчка, говорившего о том, что она захлопнулась, не последовало.

Я побежал в общую комнату. Мама, папа и бабушка окружили сестру. В дно раковины била струя воды. Звуки смешивались с душераздирающим криком малыша.

– Я со всем разберусь! – выкрикнул папа и отстранил маму.

Бабушка сама отошла на несколько шагов. Брат наблюдал за всеми со стороны. Сестра согнула локти и опустила ребенка в раковину. Часть воды выплеснулась через край. Подгузник быстро намок. Отец поскользнулся и упал в лужу, ухватив рукой подол юбки сестры. Выругавшись, он попытался встать. Ткань не выдержала, один из швов разошелся. Отцу не удалось подняться, он плюхнулся в воду. Я посмотрел на трусы сестры. С одной стороны ткань сбилась в центр, оставляя ягодицу голой.

Ребенок икнул и перестал кричать, будто у него закончился воздух. Правда, всего на несколько секунд. Потом он разразился плачем с удвоенной силой.

Я с ужасом наблюдал за происходящим, переживая, что с малышом и впрямь что-то случится, и успокаивал себя лишь тем, что все это игра. Мы с сестрой хотели разоблачить маму и папу, из-за которых наша жизнь была полна лжи.

Я перевел взгляд на дверь в кухне. Вот и самая большая ложь. Они всегда обманывали меня, внушая, что дверь открыта.

Отец попытался встать. Сестра толкнула его ногой, он не удержался и снова рухнул в лужу.

Я подошел к маме и постарался привлечь ее внимание, тронув за плечо.

– Не хочу это видеть, – сказал я, сделав несчастное лицо, как и следовало по плану. – Пойду к себе.

– Да, сынок, иди. – Она подтолкнула меня к выходу.

– Я иду в кровать, – сообщил я.

– Слышу. Иди, иди. Тебе нечего здесь делать.

– Пока, мама.

Она подтолкнула меня рукой в спину, не сводя глаз с раковины.

Я потянул ее за руку, заставляя повернуться.

– Пока, мама.

Нос ее присвистнул. Меня охватило чувство, не посещавшее с того самого вечера, когда я попытался открыть дверь, – пустоты и потери. Казалось, сейчас я попрощался с мамой навсегда. Потом я вспомнил, что смогу вернуться в подвал после ухода, сестра ведь мне обещала. Моя семья будет жить здесь, когда нас найдут люди. Значит, у меня нет повода для печали. Я попрощался с мамой лишь на время, не навсегда.

Я потянулся и обнял ее.

И тут сестра громко взвизгнула.

– Я больше не могу терпеть!

Я понял смысл: пора переходить к исполнению плана. Я отстранился от мамы и повторил, как условились мы с сестрой:

– Я иду спать.

Папа наконец встал на ноги и закрыл собой сестру. Я побежал в комнату родителей. Книга все еще лежала на полу. И тут я вспомнил о своей банке со светлячками.

– Я не хочу в свою комнату! – кричала в кухне сестра.

Значит, они идут.

Но покинуть подвал без светлячков я не мог. Я всегда считал, что они станут тем светом, который сделает меня видимым для остального мира. Я помчался к себе и дрожащими руками открыл ящик. Подхватив банку, я зажал ее под мышкой.

У двери я услышал, как папа кричит что-то неразборчивое в общей комнате. Я не представлял, где он стоит и может ли видеть оттуда коридор. Вероятно, мама тоже могла куда-то отойти. Или бабушка. Даже брат.

– Я пойду сама! – выкрикнула сестра.

Раздались громкие шаги через всю комнату от кухни туда, где стоял телевизор. Сестре удалось вырваться из рук папы, и она знала, куда его увести. Оттуда невозможно увидеть коридор.

Значит, мне пора.

Я пробежал по коридору, толкнул дверь комнаты родителей, заблокированной моей книжкой, и оказался внутри прежде, чем их голоса зазвучали из коридора с характерным эхом.

– Оставьте меня! – кричала сестра.

– Замолчи, – шепотом сказала ей мама. – Твой брат услышит.

И я слышал. Только не из своей комнаты, как она думала, а из ее. Мамин приказ был исполнен, на некоторое время в подвале стало тихо. Вскоре тишину нарушили удары сверху. Человек-сверчок.

– Он идет! – завизжала сестра.

Мама на нее прикрикнула.

Я бросился в шкаф, чтобы спрятаться от родителей, хотя скорее от Человека-сверчка. На полпути сомнения заставили меня остановиться. Я не помнил, был ли свет включен, когда входил, или родители включали его ненадолго и быстро выключили. Я огляделся, будто подсказка могла находиться где-то в комнате. Мое внимание привлек прямоугольный предмет на прикроватной тумбочке мамы. Это была фотография, где она позировала у скал. Ее она разглядывала в кухне. Тогда юбка ее насквозь промокла из-за морских волн. Я посмотрел на гладкое лицо, совершенно мне незнакомое. Теперь я испытывал иные чувства, не те, что в первый раз, и почти сразу понял причину: оно было очень похоже на лицо сестры, то, что скрывала маска.

С шумом захлопнулась дверь моей спальни.

Крики сестры стали приглушенными, но я смог уловить скрытый смысл ее разговора с невидимым сообщником.

– Ты опять спишь, будто ничего не происходит?

Сестра произнесла еще несколько слов, но их я не разобрал. Впрочем, это было не важно. Пусть ее слушают мама и папа, ведь именно в этом ее роль – отвлечь родителей, которые должны думать, будто я лежу в своей постели.