Жанна Ланвен - Жером Пикон

В это время названия моделей меняются, потому что меняется образ жизни общества. Традиционных «утренних платьев» и «костюмов на время после полудня» больше не существовало, «строгие границы между функциональным разделением одежды исчезали, и больше не нужно было менять одежду в течение дня.

Четыре часа пополудни – решающее время, когда все менялось.

Женщина снимала дневной наряд, спортивный, для футинга[368], и облачалась в вечерний туалет для игры в бридж, вечернего чая или похода в дансинг: изящное платье, обнажавшее руки, оно чаще всего оставалось на ней и во время ужина[369]. Не стоит обманываться насчет названия «костюм для футинга», это очень не похоже на ту одежду, которую мы сегодня используем для утренних пробежек или джоггинга[370]. Более того, названия моделей из линейки «спорт» не соответствовали самим моделям: в этой одежде заниматься каким-то определенным спортом, да и просто любой физической активностью, было совершенно невозможно. Платья «Пинг-понг» или «Пелота[371]» были сшиты так, что не позволяли бегать за мячом; в костюме «Пляж» нельзя было войти в воду; а модель «Море льда» совершенно не предназначалась для холодной погоды. Купальные костюмы из джерси или шелка украшались и покрывались вышивкой так, что отличались от обычных платьев только длиной – чуть выше колена.

Спорт для Жанны был символом комфорта и технического прогресса. Вне домов моды дефиле часто проводились вместе с выставками новых марок автомобилей. Модные обзоры в прессе посвящались одновременно преимуществам стальных моторов и отделке новых шляпок. Например, для номера Vogue, вышедшего 1 января 1924 года, позировала невестка Режан, Анн-Мари Порель, в шляпке-клош от Ланвен на фоне кабриолета «Панар» с кузовом «Лабурдетт». Сама Жанна тоже приобрела автомобиль, и вскоре покупательницы «разрывались» между разнообразными манто с автомобильными названиями – «Торпедо», «Кадиллак» и «Амилкар». Можно было выбрать очень популярную в прессе модель «T.S.F.», специально созданную, чтобы носить поверх платья «Радиола».

Русская манекенщица Ксюша Котова в купальном костюме от Ланвен, 1928.

Фонд А. Васильева

Линия «Ланвен-спорт» могла бы называться дерзкой, но при этом новое направление вовсе не изменило общего стиля Дома, скорее объединяло прошлое своей создательницы и современные вкусы. Узоры вышивок могли меняться, но основные мотивы сохранялись в виде инкрустаций на тканях или коже. «Стильные платья» приобретали современный силуэт. Женщинам предлагались костюмы в стиле garsonne[372], в которых все так же чувствовалась ностальгия по образу маленькой девочки.

И только одежда для simplified child[373], высоко оцениваемая Vogue, была на самом деле практична, удобна и могла использоваться по назначению, потому что в «платье для крокета» девочка и вправду могла играть в крокет. Как и модели для девочек, дамские наряды в La Gazette de Bon Ton воплощали непосредственность и легкость.

Появилось новое модное словечко – «спортивный».

Позже, уже в 1930-е годы, линия «спорт» позволила ввести в коллекции брюки для женщин, следуя за новыми веяниями, оставаясь при этом верной своему стилю. Даже пальто было заимствовано из мужского гардероба, во время Первой мировой войны этот элемент одежды был необходим, а в 1920-е годы прочно занял место среди дамских накидок и плащей: «это для города своего рода модная униформа, знак отличия, признак принадлежности к элегантному обществу, мальчишеский стиль без чрезмерностей»[374]. Прежде женщины носили шубки мехом вниз и теплые накидки. Одной из характеристик «спортивной» линии было то, что предлагалось огромное количество разных пальто, сочетавшихся с определенным дневным костюмом или комплектом. Такие сочетания стали основанием для парных названий, в зимней коллекции 1929 года встречалось несколько сочных примеров: «Роланд» и «Дюрандаль»[375]; «Негритенок» и «Негреско»; «Черт» и «Чертенок»; «Вердюретт» и «Вердюрон»[376], «Каштан» и «Конский каштан».

Совершенно особенными были модели спортивного типа, отдающие дань ставшему тогда модным культу тела и посвященные политическим событиям. Например, пальто и накидка бежевого цвета «Пехотинец» и «Д’Аннунцио[377]». Черное платье-блуза с черными же пуговицами, дополненное белой юбкой ниже колена, строгое, словно униформа, и, безусловно, достаточно свободное, чтобы в нем можно было легко двигаться, продавалось в 1924 году под названием «Фашист».

Новое увлечение – декоративное искусство

Жанна конечно же не увлекалась спортом, курильщицей опиума она тоже не была, но ее талант в «искусстве обольщения и кокетства» позволял ей точно улавливать стиль эпохи. В такое время, когда художники и поэты увлекались модой, как Сандрар[378] и Соня Делоне[379], вполне естественно, что кутюрье стали заниматься декоративным искусством. Эта профессия была вполне доступна, как охотно подтверждает Моника Лербье: «Я прекрасно понимаю, что в работе, и только в работе, я обрету спокойствие и смогу облегчить груз, который несу! (…) Мне советуют заняться оформительской работой, это сейчас самая свободная ниша!»[380]