Дар из глубины веков - Дмитрий Агалаков

– В самую точку, – покачал головой Брюшков. – Ох, теперь и начнется…

– И в этом же номере мы дадим обстоятельную статью А. Кура о находке! Наконец, кто у нас востоковед и филолог, профессор-лингвист? Вот пусть и даст характеристику истинного специалиста! – Чирков погрозил пальцем сотрудникам. – Уверен, он сейчас сидит и пишет ее!

И вновь энергичный редактор «Жар-птицы» Николай Сергеевич Чирков был прав! Именно в эти часы в Силиконовой долине, в городке Пало-Альто, за рабочим столом Александр Куренков писал свою не менее легендарную статью о находке Миролюбова.

Журнал вскоре вышел, и триумфальный номер со статьей полетел через все Соединенные Штаты Америки, а потом и поплыл через Атлантический океан в Европу!

И через месяц Юрий Миролюбов, опрокинув втайне от супруги полный до краев бокальчик коньяка, читал заветную статью. Разнообразием заголовков журнал «Жар-птица» не баловал, материал назывался «О дощьках», но каким ученым показал себя А. Кур!

Миролюбов с колотящимся сердцем прочитал статью про себя по-русски, а потом, выпив еще бокальчик коньяка, прочитал статью вслух на немецком – любимой жене. Она должна была это слышать!

– Итак, Галина, «О дощьках»! Не верю, еще не верю!.. «Название “дощьки” древнее и означает на теперешнем языке – “дощечки”. В древности, до того, как у наших предков появились бумага и пергамент, пользовались для своих записей тонкими прослойками березовой коры и специально сделанными из древесины березы и липы дощечками, на которых писали – выдавливали буквы. “Дощьки” приготавливались следующим образом. Сначала доску обглаживали с обеих сторон до полировки, затем обе стороны натирали тонким слоем воска, а писали острой палочкой из металла или кости. После начертания букв вдавливанием в дерево тонкий слой воска на том месте снимался, а написанное натиралось смесью ржавчины и отвара из луковой шелухи, что окрашивало написанное в темно-коричневый цвет; в более древние времена буквы выжигались накаленным острием шила. В нашей летописной литературе есть упоминание об этих “дощьках”. Так, в Воскресенской летописи рассказывается, что в 1209 году граждане Новгорода Великого взбунтовались против своего посадника Дмитрия Мирошкина, и когда грабили его достояние, то выбросили на двор “дощьки” без числа, ибо на них были долговые записи многих новгородцев, задолжавшихся у Мирошкина. Запись на “дощьках” с древнейших временах велась слитой: без разделения и пропусков между словами и фразами. Велась так, как записывают в Индии на санскрите. Буквы ставились под одной общей линией, а над линией ставились какие-то знаки: или знаки раздела на слова, или сокращения-титлы, или же скандовку для чтения».

Миролюбов энергично кивнул жене:

– Обстоятельно пишет этот Кур! Профессионал! Продолжаю: «Согласно имеющимся образцам буквы принадлежали по своему начертанию к периоду, когда в них начинают проявляться стиль и порядок их начертания: все они начинают “смотреть” в одну и ту же сторону, и тот беспорядок, который мы видим в начертаниях древнейших букв-знаков, как, например, разнообразный наклон их, перевернутость изображения, разнообразие изображений одной и той же буквы, в записях на “дощьках” мы не наблюдаем. Но все же буквы по начертанию принадлежат к тому периоду, когда еще азбуки кириллицы не было. Нет никакого сомнения, что буквы “дощек” являются прототипом кириллицы».

Галина Францевна улыбалась, ведь ликовал ее муж! Он буквально светился, читая эту статью!

– «На некоторых дощечках среди текста помещены фигуры, изображающие быка и собаку. Это глифы – картинное письмо, наличие которых в тексте само собой указывает, что картинное письмо как основа символов-знаков-букв еще не было изжито, и этим самым подтверждается древность дощечек. О древности текстов говорит и то, что эти “дощьки” писались жрецами-волхвами задолго до появления христианства на Руси. Наличие молитв и славословий в тексте по отношению в древним богам: Солнцу-Сурье, Перуну, Дажьбогу, Велесу и Хорсу, – подтверждает дохристианский период. Язык “дощек” очень архаичен и на первый взгляд создает впечатление смеси русского, славянского, польского и литовского языков. Вполне возможно, что этот язык был общим для всех этих родственных племен как прародитель их, потому что все эти племена произошли от одного народа. И народом этим, я думаю, была Древняя Русь первых веков нашей эры». – Юрий Петрович едва дочитал это предложение. – Все верно, все верно! – горячо воскликнул он. – Галечка, все верно пишет этот Кур! Именно той поры эти таблички, именно той! Даже я, не профессионал, любитель, датировал таблички именно теми веками! Тебе интересно? – спросил он и захлопал по-детски наивными глазами.

– Очень, милый, – она даже сжала его руку.

Было ли ей интересно на самом деле? Наверное, да. Ведь она любила его и жила его жизнью. Радовалась и горевала вместе с ним. А сейчас вместе с ним ликовала.

– Осталось немного! «В тексте встречаются слова, давно исчезнувшие, и значения которых уже потеряны, и которые нужно еще разгадывать. Встречаются слова чисто библейские, например, при славословии Сурьи называют ее адонь – госпожа; встречаются также выражения древнеиндусские, видимо, часть какого-то гимна или молитвы на языке пракрита, из которого вырос санскрит…»

Дальше ученый муж А. Кур ушел в такие филологические изыскания, что перевести их на немецкий не представлялось никакой возможности. Но и без того Юрию Петровичу Миролюбову было ясно: его открытие приняли на ура! А самого его, настрадавшегося изгнанника, называли и журналистом, и писателем, и даже ученым.

Это был триумф! Его жар-птица – книга древних славянских жрецов – вырвалась-таки на волю и, пару раз взмахнув крыльями, сразу полетела.

Юрий Миролюбов, сидевший в Брюсселе, в Юккле, на Брюгманн-авеню, в кресле, подле всепонимающей и всепрощающей жены Галины Францевны, был воистину счастлив!

И сразу же начинается оживленная переписка между Миролюбовым, с одной стороны, и Куренковым и журналом «Жар-птица», – с другой. Юрий Петрович буквально «килограммами» пересылает информацию за океан. Почти тридцать лет назад он начал эту работу в мастерской Изенбека. Потом долгожданный финал. И двадцать лет ожиданий! Разочарование, отчаяние – все это ему было знакомо. Все по очереди терзало его сердце.

И вот – случилось. Пришло! Открылось ему!

Миролюбов так рад признанию своих заслуг, что пересылает не только копии, но и оригиналы некоторых переводов. Он вдруг понимает, что это сокровище ему более не принадлежит. И не имеет смысла держать его у себя, как это делал Изенбек. Александр Куренков, лингвист и востоковед, профессор, куда лучше его разберется с дощьками древних русских жрецов.

Ведь, если честно, Миролюбов – химик. Вот в чем он знает толк! А в «дощьках» он понял не более половины из того, что сам же и переписал. Ну, не было у него необходимой подготовки! Заставь того же Куренкова составлять химические растворы, разве он справится? Нет, конечно! Но теперь нашлись люди, которые переведут «дощьки», не упустят ни одного слова!

А за океаном, в Сан-Франциско, в русском обществе Александр Куренков читал доклад о найденных «дощьках». Пламенный белый офицер, человек чести, он отнесся к открытию со всей душой русского человека. Да, потерявшего, как и другие, родину. Но нашедшего ее заново в древних письменах.