Палач - Дэниел Коул

– Она исчезла!

– Они самоуничтожаются сразу после прочтения, – гордо заявил Стив, – я назвал их «сообщения-самоубийцы». В этом телефоне установлен клон одного из мессенджеров. Выглядит он как обычный. И в 99,9 процента случаев он и ведет себя как самый обычный – пока не получит эсэмэс с определенного номера. И тогда происходит вот это, и восстановить сообщение невозможно.

Бакстер повернулась к Рушу; он изо всех сил старался не упустить нить разговора.

– Что вы по этому поводу думаете? – спросила она его, в то время как Стив, широко улыбаясь, копался в своей технике.

– Я думаю… если он отправит еще одну эсэмэс, то намочит себе штаны от восторга, – прошептал он.

Бакстер хихикнула.

– Хочу уточнить, – громко сказал Руш, окидывая взглядом оборудование. – Получается, что Патрик Питер Фергюс был гениальным шестидесятилетним технарем-Санта-Клаусом?

– Определенно нет, – ответил на это Стив, – это сделал кто-то, кто реально шарит. Приложение впаяли еще на этапе производства.

– Где?

– Я прямо сейчас работаю над этим вместе с американцами, у них таких устройств куда больше, чем у меня.

– Но ты сказал, что у нас уже есть какие-то зацепки, – напомнила ему Бакстер.

– Есть, – улыбнулся Стив, – сервер в штаб-квартире компании «С-С Мобайл» в Калифорнии, через который, каждый раз с нового номера, поступали все эти сообщения-самоубийцы. Прочесть данные с телефонов у нас вряд ли получится, но там они вполне могли остаться. ФБР должно в течение часа прислать нам копии этих сообщений.

Бакстер выглядела почти довольной – во всяком случае, не такой несчастной, как обычно.

Стив набрал еще одно сообщение и ликующе нажал клавишу ввода.

Телефон в руках Бакстер зажужжал:

Пожалуйста)

Принтер в головном офисе заглатывал страницу за страницей, обещая Бакстер и ее команде долгие часы изнурительной работы.

В эту ночь столичное подполье особенно отличилось; почти все сотрудники уехали по вызовам, и мало кто мог помочь с сортировкой груды сообщений, изъятых ФБР с сервера компании «С-С Мобайл». Бастер сумела задействовать только шестерых, большинству из которых пришлось выйти на работу в свой выходной.

Она сняла с маркера колпачок:

В отличие от нас, Эйден, они тебя не понимают.

Знай – ты не один.

– Это еще что за хрень? – прошептала она, откладывая листок в отдельную кучку.

Через четыре часа все пришли к единому мнению, что подобных пустопорожних фраз, провокаций и наставлений самих по себе еще недостаточно, чтобы поработить даже самый восприимчивый рассудок. Эти коварные сообщения, будившие пациентов по ночам, чтобы тут же исчезнуть, преследовали несколько иную цель – вкрасться в их мысли в долгие часы одиночества между сеансами, чтобы впоследствии превратить слабость в оружие.

– Это еще что за хрень? – громко произнес сидевший за соседним столом Руш и поднял глаза на доску, куда заносились извлеченные из эсэмэсок подробности трех собраний по обе стороны Атлантики. Они уже успели запросить соответствующие записи камер видеонаблюдения.

– У меня такое ощущение, что он зондировал паранойю своих пациентов, определял, насколько никчемными они себя ощущают, – сказала Бакстер, выделяя маркером еще одно послание. Она прекрасно понимала, что эти слова звучат как пустопорожняя психобредятина, которой ее так когда-то бесил Эдмундс. – Он обещает каждому из них величие и жизненную цель, которые они никогда бы не смогли обрести собственными силами.

Руш ждал, когда она соберется с мыслями.

– Это секта, – сказала она ему. – Не в привычном смысле слова, но все равно налицо массовая истерия, которая служит целям и желаниям одного человека.

– Нашего Азазеля, – отозвался Руш, – доктора Алексея Грина.

– Шеф! – крикнула из противоположного угла комнаты одна из детективов, возбужденно размахивая над головой листком бумаги. – Я, кажется, кое-что нашла!

Бакстер ринулась к ней, а следом за ней и Руш. Она выхватила страницу и прочла короткое текстовое сообщение:

Отель «Сикомор», 20 декабря, 11 часов утра,

Джулиус Теллер приглашает вас на последнюю встречу.

– И что? – спросил Руш.

Бакстер с улыбкой протянула ему сообщение, которое якобы не подлежало восстановлению.

– Джулиус Теллер? – переспросил он.

Фамилия показалась ему знакомой.

– Под этим именем он прилетел на их последнее собрание, – уточнила Бакстер, – вот оно. Это Грин. Теперь нам точно известно, где его искать.

– Что это? – спросил Руш, бросив взгляд на заднее сиденье машины.

Бакстер везла его домой по пробкам.

– Домашнее задание.

– Давайте я помогу, – предложил Руш, потянувшись к коробке.

– Нет! Я сама.

– Да это на несколько часов работы!

– Я же сказала – справлюсь сама.

Руш сдался и стал смотреть в окно на наспех оформленные рождественские витрины. Потрепанный механический Санта-Клаус махал ему останками правой руки. Агент подавленно повернулся к Бакстер.

– У нас в запасе два дня.

– Что?

– Если верить эсэмэскам, до намеченного Грином собрания у нас два дня. Что вы планируете делать? Нагрянете утром в место сбора?

– Не думаю, что есть смысл что-нибудь делать завтра, – ответила Бакстер.

– Что вы хотите этим сказать?

Эмили пожала плечами, немного помолчала и продолжила:

– До воскресенья туда не сунется ни одна живая душа.

Руш не сводил с нее внимательного взгляда, прокручивая в голове этот простой ответ.

– Мы впервые опережаем его на шаг, – сказала Бакстер, – Грин понятия не имеет, что мы обнаружили эти сообщения. Это наш единственный шанс. Главное – не спугнуть.

– Здесь налево! – напомнил ей агент.

Бакстер вывернула руль, машину на усыпанной листвой дороге занесло, и она ударилась о бордюр тротуара.

Чуть впереди она заметила ветхую «Вольво» Эдмундса, проехала мимо и остановилась у дома Руша – такого же ветхого.

– Спасибо, что подбросили. Завтра утром я могу сам добраться, если так удобней.

– Хорошо.

– Тогда пока, – улыбнулся Руш.

Он вышел из машины, неуклюже махнул рукой и двинулся по скользкой подъездной дорожке.

В зеркало заднего вида Бакстер смотрела, как Эдмундс выбирается из автомобиля. Подождала, пока Руш исчезнет внутри, и вышла и стылую ночь. Она кивнула другу, глубоко вздохнула и двинулась к видавшей виды входной двери.