В Буэнос-Айресе - Александр Афанасьев

Он прилетел в Буэнос-Айрес, но сразу пошел не в свое посольство, а в наше…

Охренеть…

— Короче, как думаешь, сын его сможет рулить? А?

— Думаю, что может, — ответил я, видя, как силуэт сидящего напротив меня Салоида вдруг как будто начинает терять резкость, расплываться.

— Это хорошо, если может. Я тут останусь какое-то время, проконтролирую. Не знаешь, где квартиру можно снять, хорошую и недорого.

— Нет.

— Ладно, сам найду. А насчет этих отморозков… не берите в голову, да? Есть такие сорванные, с АТО многие, планка совсем упала. Но мы таких сразу… на дальних подступах. У нас к вам вражды никакой нет.

На дальних подступах…

У меня вдруг перед глазами — начали вставать картины…

Очередь из стариков и старух на украинском блокпосту, и пылящий мимо них автобус — там все проплачено на украинской стороне, потому вези хоть ракетную установку.

Десятки фур на самопальном блокпосту. Две тысячи пятнадцатый год, дорога в Крым. Кто-то на этом шлагбауме станет миллионером, а что станет с остальными… а не пофиг ли? Нет?

Год спустя. Полесье. Янтарная республика, пейзажи как после старого, случившегося много лет назад артиллерийского обстрела. Сотни людей, копающихся в грязи, поднятой мотопомпами. Дергающаяся камера, автомат, летящие камни, джип, снова бег, смазанные на ходу стволы… если у людей отнимать последнее — вот это вот и бывает.

Львовщина. Рава-Русская, одна из крупнейших таможен в этом регионе — люди становятся здесь миллионерами за месяц. Сотни микроавтобусов с той стороны — мешки с передачками из Италии родным, контрабандой. Пачки сигарет на приграничных базарах — там уже с фабрик в пачках нет фольги, чтобы при проходе границы не звенело.

Таможенник, сидящий спиной к камере, на вопрос, что надо сделать, чтобы прекратилась коррупция, спокойно отвечает — надо всех нас расстрелять. Пока мы живы — мы воровать не перестанем.

Приграничные коттеджные поселки. Коттеджи по три, по четыре этажа. Закадровый голос — здесь живет таможенник, здесь полицейский, здесь — судья. Главный лесник — в своем коттедже устроил небольшой зоопарк…

Опять Львов. Генеральное консульство Польши на Коцюбинского, визовый отдел, очередь к нему — километр. Стоят за визами, за картами поляка. Спрашивают — как там с работой, как дешевле переводить деньги. В последнее время все чаще — как семью перевезти.

Да сколько же можно в конце то концов.

Было ли такое в мирное время, хоть где? По независимым оценкам — Украина уже потеряла треть населения, за границей украинские диаспоры — равны, а где-то уже и больше — российских.

Великий исход…

Не надо искать ни вины, ни смысла в действиях саранчи

Она просто питается.

— Саша. Ты чего? Тебе плохо, что ли? Сердце?

Я вернулся в нормальный мир.

— Нет

— С кофе надо быть осторожнее, — сказал озабоченно Салоид, — не тридцать лет. Я вот стараюсь — поменьше. Значит, думаешь, Дмитрий справится? Он так то нормальный парень, в Лондонской школе экономики учился. Должен… Ну, ладно, — Салоид истолковал мое молчание по своему — бежать надо.

Он бросил на стол деньги, за нас обоих.

— Если что, я тебя через посольство найду…

Не знаю, сколько я сидел. Меня снова вернул в реальный мир осторожный вопрос официанта.

— Синьор, я кувшин заберу?

— Да… да, — я достал деньги, — вот…

— Синьор, тот синьор за вас тоже заплатил.

— Бери. Я не люблю, когда за меня платят.

Официант пожал плечами, но деньги взял. Не будешь же отказываться.

Я пошел к выходу. В машине, припаркованной у входа, ждала Алекса, это была ее машина. Когда я оперся о машину… она выскочила…

— С тобой все нормально?

— Да… всё…

И тут мир покатился колесом.

Правда, за которую смерть…

… "пока же важно понимать одно: украинская спецслужба, наследница советского КГБ, решила бороться с вновь образовавшейся монополией военных на контроль над нелегальными товарными потоками в зоне боевых действий, где цена за пропуск в «серую зону» одного дальномера, груженого товаром, часто достигала 5-10 тысяч долларов."

"Очевидцы вспоминали эпизод, когда один из солдат, пойманный своим командиром на такой сделке, стоял по стойке смирно, уверенно, дерзко, но с неописуемой грустью в глазах глядел в глаза своему командиру и на вопрос: «вот что мне с тобой за это сделать, что!?» спокойно отвечал: «расстреляйте меня, товарищ полковник. Разжалуйте. Делайте, что хотите. Я таких денег в глаза не видел и никогда не увижу».

Впрочем, только единицы из командиров не поддались на соблазн.

Одна фура с товаром делала солдата, стоявшего на блокпосту богачом. Две таких фуры могли бы позволить ему купить очень просторную квартиру в столице или полдюжины добротных домов где-нибудь в аграрных провинциях страны."

"Последний магазинчик перед мостом, ведущим на оккупированную территорию. Это место — что-то вроде неформального штаба. Место встречи людей из самых разных группировок. Магазин, как и дорога, идущая дальше, в сторону Луганска; как и ТЭС, питающая электроэнергией обе стороны реки — это неприкосновенные объекты, куда более безопасные, чем машины с красным крестом.

Эта война, унесшая уже несколько тысяч жизней и разрушившая десятки поселков, не тронула основные объекты энергетической и транспортной инфраструктуры."

"Я ходил по этому мосту несколько раз, уже впоследствии, пытаясь под любыми предлогами пробраться туда, чтобы проверить слухи о том, что именно эта дорога — прямая, самая удобная трасса до оккупированного российскими силами Луганска — была одним из основных каналов контрабанды."

"Тот, кто контролировал допуск в эту зону и был здесь таможней, налоговой службой, мафией и судебной системой в одном лице. В этом конкретном секторе такой силой была 92-я отдельная механизированная бригада вооруженных сил Украины, контролировавшая все входы и выходы из окрестностей городка Счастье, от которого было рукой подать до столицы самопровозглашенной республики ЛНР с которой его соединяла не обстреливаемая никем, идеально чистая, нетронутая, как столичная магистраль, прямая как стрела трасса, ведущая в самое сердце контролируемого Россией анклава."

… "Вчера я видел вражеский пулемет невооруженным взглядом — он стоял на другой стороне реки, в узком месте возле нелегальной, но удобной контрабандистам с обеих сторон переправы.