Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю - Терри Вёртс

Перенесемся на несколько месяцев вперед. Я уже вернулся на Землю, сидел за своим столом, отвечая на электронные письма, когда вошел один из коллег, работавший над программой обслуживания станции. Он сказал: «Терри, тебе это может показаться интересным». Он показал мне фотографию станции, сделанную из открытого космоса ее новым экипажем. На фотографии был изображен один из радиаторов правого борта. Серия больших белых плоских панелей с явно видимым дефектом на поверхности. Когда мы увеличили изображение в формате JPEG, стало ясно, что это коричневое пятно было каплей жира. Мы хорошо посмеялись над этим – я оставил неизгладимый след на внешней стороне станции, и это было потрясающе.

Обычно я говорил, что из 500 индивидуальных задач, которые нужно было выполнить во время каждого выхода в открытый космос, 499 были необязательными. Единственное, что нужно было сделать обязательно – это закрыть за собой люк после завершения выхода в открытый космос. Даже если вам не удается открыть его в начале выхода в открытый космос, это не самое худшее, что может произойти. Даже если вы рассердитесь из-за этого, внутри МКС вы будете в безопасности. Однако, если в конце выхода в открытый космос вы не закроете люк, вы не сможете восстановить заполнение шлюза воздухом и обеспечить его герметичность и в результате останетесь в космосе на всю свою оставшуюся жизнь, думая о том, как бы закрыть его. Иногда оказывается, что люк может быть особенно привередливым. Я слышал рассказы других бригад, которые почти измотали себя в попытках открыть или закрыть люк. К сожалению, я узнал эти истории только после своего полета! В конце третьего выхода в открытый космос мне впервые пришлось закрыть люк самому. И это была настоящая борьба, в конце которой я с трудом перевел дух.

Чтобы отчетливо представить задачу закрытия люка, вообразите себя лежащим на животе на полу, смотрящим вниз, а перед вами – большой, размером с окно, люк. Вам понадобится одна рука, чтобы удерживать ваше тело в этом положении, потому что вы будете плыть в невесомости, а другая рука будет удерживать верхнюю ручку люка; еще одна рука нужна, чтобы удерживать нижнюю ручку, потому что сам люк в основном свободно плавает в невесомости, и его нужно стабилизировать. Вам необходима еще одна рука, чтобы повернуть защелку и плотно запечатать люк, как только он будет закрыт. Это была борьба. Я доставал верхнюю часть люка, чтобы прижать к затвору, но тогда выскакивала нижняя часть. Я хватался за нижнюю ручку и надавливал на нее, но теперь выскакивала верхняя часть. Конечно, хорошо было бы иметь третью руку. В течение всего этого времени мой товарищ был совершенно бесполезен, потому что находился по другую сторону шлюза, головой в другом направлении, и поэтому не мог видеть, что я делал, и не мог дотянуться до люка. В конце концов я понял, как плотно прижать люк к затвору; затем схватил защелку и начал ее вращать, чтобы вернуть в положение блокировки. Тут, конечно, хорошо было бы иметь четвертую руку. На защелке была стрелка, указывающая движение в направлении часовой стрелки, поэтому я повернул ее в этом направлении и почувствовал, что механизм движется, но контакта не происходит. Я продолжал вращать защелку, изо всех сил пытаясь удерживать люк на месте, прижатым к затвору. Я вращал выпуклую ручку, покрываясь потом от этих усилий, сжигающих большое количество энергии, одновременно сражаясь с герметичным и громоздким скафандром.

А потом я наконец-то прочитал этикетку на стрелке. По часовой стрелке надо было не закрывать, а открывать люк! Я подумал (не вслух) какие-то очень плохие слова, повернул защелку против часовой стрелки, и – вуаля! – люк был закрыт и плотно запечатан. И я задался вопросом: «С какой стати при нанесении единственной метки для указания направления была выбрана метка с направлением “открыть”?» Я тихонько посмеялся над собой, мы повторно загерметизировали шлюз, и все было хорошо. Но из этой ситуации я извлек несколько уроков. Следует конструировать люки, для открытия/закрытия которых не требуется усилий четырех рук, и стрелки на них должны указывать продуманное направление.

В процессе повторной герметизации воздушного шлюза во время моего второго выхода в открытый космос я обратил внимание на то, что на щитке шлема скапливается вода. Мне показалось это нормальным. Наверное, пот капал с лица и собирался там, потому что я смотрел вниз. А потом я вспомнил, что нахожусь в космосе, а там вода ни на что не падает, она плавает в невесомости! Воды становилось с каждой минутой все больше и больше. На мне был скафандр с серийным номером 3005, предрасположенный к протеканию небольшого количества воды, которая просачивалась наружу, особенно при повторной герметизации. Но сейчас ее количество было значительно больше, чем несколько капель, и оно увеличивалось. НАСА уделяло очень большое внимание этой проблеме, поскольку за два года до этого один из моих коллег – Лука Пармитано – чуть не утонул в своем скафандре во время выхода в открытый космос. После той тревожной ситуации было введено большое количество самых разных процедур для снижения риска, таких как установка дыхательной трубки внутри скафандра и добавление впитывающей прокладки в шлем.

Вода продолжала прибывать, она уже покрывала весь мой щиток, затылок был совсем влажным, когда я наконец-то решился сделать звонок. «Хьюстон, это EV2, у меня в шлеме скопилось немного воды. Вероятно, это связано с проблемами, которые есть у 3005, но я хотел сообщить вам, потому что вода уже закрывает щиток, и я чувствую ее в задней части шлема». Я не решался позвонить ранее, потому что знал, что это вызовет тревогу на Земле, подключится много людей, в том числе пресса. И я оказался прав. В тот день, пока моя дочь ехала из школы домой, она услышала по радио: «Астронавт Терри Вёртс находится в открытом космосе, в шлеме его скафандра скапливается вода, он может утонуть». Произошло именно то, чего я так не хотел. Но я гордился тем, насколько спокойно команда управления полетом в Хьюстоне справилась с этой ситуацией. Мы продолжили нормальную герметизацию шлюзовой камеры, и я быстро, но без излишней спешки снял свой скафандр.

Мой товарищ Антон Шкаплеров приплыл из российского сегмента, чтобы помочь Саманте. Он воспользовался шприцем, чтобы измерить точное количество воды, скопившейся в шлеме. Это измерение позволило мне повторно выйти в открытый космос в том же скафандре, под номером 3005, потому что наши инженеры смогли купировать источник воды до уровня безобидной утечки. Если бы у нас не было данных о количестве воды, полученных с помощью шприца, инженеры НАСА и по сей день проводили бы встречи, пытаясь решить, стоит или нет отправлять меня в открытый космос.

99 % времени, проведенного за стенами МКС, я был занят работой. У меня перед глазами всегда было много оборудования и систем станции. Я постоянно следил за аппаратурой, привязными тросами, сверялся со списком текущих дел. Я никогда не чувствовал себя таким занятым, как во время трех выходов в открытый космос: там не было времени, чтобы просто передохнуть и сделать несколько фотографий. Однако во время второго выхода был один момент, когда я смог передохнуть несколько секунд. Я воспользовался этой возможностью, чтобы повернуться лицом к космосу и посмотреть на него. То, что я увидел, изменило мой взгляд на жизнь. Это был великолепнейший восход солнца: он простирался от горизонта до горизонта и заполнял все поле моего зрения. Он начинался справа с насыщенного синего цвета, постепенно превращался в четкие линии оранжевого, красного и розового цветов. Внизу была Земля, черная как уголь. Выше была бесконечность, чернее самой темной ночи, которую вы когда-либо видели. Единственным звуками, которые я слышал, были слабое пронзительное завывание вентилятора скафандра и мое собственное дыхание, и в течение нескольких великолепных секунд не было никого кроме нас – только я и Вселенная. Казалось, что я смотрю взглядом, каким Бог смотрел на свое творение, и вижу то, что люди не должны были видеть. Думалось, я слышу, как он говорит мне: «Я существую». И все, просто: «Я существую». Нет таких прилагательных, с помощью которых можно было бы соответствующим образом описать этот момент, поэтому я не буду мучить наш язык, пытаясь сделать это. Но вы можете сделать все от вас зависящее, чтобы представить это в своем воображении.