Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

стоял, был больше, чем по формальной должности. И только через несколько месяцев, когда стало понятно, чем я занимаюсь, этот вопрос решался автоматически. Но по мере того, как мы с правительством ругались все сильнее, начались и новые проблемы (например, я должен был ехать на какое-то совещание, а когда выходил на улицу, то обнаруживал, что служебную машину куда-то направляли, типа срочный ремонт).

Делалось это не просто так, а с глубоким смыслом. Поскольку любой номенклатурщик точно знает, что машина — это самое главное (ну в те времена), я должен был начать метаться с целью решения бытовых проблем, а правительство оставить в покое. Иногда получалось смешно: я поехал обратно на работу на метро, а на совещание в правительство не пошел, просто позвонил своему секретарю и велел предупредить. Тогда телефоны в метро не работали, и когда я вышел на поверхность, то обнаружил около 20 пропущенных звонков и СМС с сообщениями, что машина нашлась и ждет меня для поездки в Белый дом. Совещание (у Чубайса, кстати) пришлось перенести. Чубайс страшно ругался, и на какое-то время с машиной от меня отстали.

Теоретик. А уж после того, как номенклатура начала отвечать за приватизацию, все у нее стало совсем хорошо. И вопрос о том, что входит в «пакет», решился — туда вошла вся собственность, которая контролируется по должности. Разумеется, у чиновников дела обстоят получше, чем у других работников, но общая суть не меняется. Для любого номенклатурщика главное — чтобы в рамках его «пакета» все было хорошо, остальное — вторично.

Так вот, Проханов — номенклатурщик. Он точно знает свое место в общей номенклатуре, никогда не нарушает корпоративных правил (даже когда он ругал Чубайса, делал это очень аккуратно), точно знает свой «пакет». И никогда не будет совершать революцию, революция — это вообще не дело номенклатурщика. С подчиненными и нижестоящими он будет строг, но гуманен, перед начальством вежлив и аккуратен. Собственно, Чубайса он не любит именно потому, что тот не признавал его номенклатурного статуса, мечтая всех «имперцев» из Власти выгнать. Фокус, как известно, не прошел, и сейчас статус Чубайса, может, и пониже будет, чем статус Проханова (хотя денег у Чубайса больше).

А что Михалков? Он же тоже очень ценит свой статус, не чурается разных «ништяков», точно знает свой «пакет» и все время старается его расширить. Отличие-то в чем? А отличие в том, что, будучи аристократом и зная, что его предки были в элите России с XVI века (и рассчитывая, что и внуки его еще лет 500 как минимум там будут), он готов чем-то пожертвовать ради того, чтобы решить некоторые проблемы нашей многострадальной Родины.

Проханов знает, что его детям придется пробиваться «с нуля», а для Михалкова такой вопрос не стоит, его дети в системе изначально. Они впитали правила игры «с молоком матери», практически все двери для них открыты. Другое дело, что они могут сами совершить разные глупости (типичный пример Ксения Собчак, которая уже всех достала, поскольку решила, что она аристократия, не понимая, что в реальности все куда сложнее и что ее, в отличие от Михалкова, вполне можно статуса лишить), но только в личном плане.

Проханов будет о проблемах Родины писать, но со стороны «Завтра» и «Изборского клуба» никаких действий, резко противоречащих позиции Администрации президента, никогда толком не было. А вот Михалков несколько раз чуть ли не войной шел на правительство и даже терпел некоторые достаточно серьезные (в аппаратно-номенклатурном смысле) поражения. В частности, Путин подписал закон о создании единого информационного реестра, против которого выступал (всерьез) Никита Сергеевич.

Собственно, те, кто знает как Михалкова, так и Проханова, сами увидят и оценят эту разницу. Очень грубо: был такой фильм «Чисто английское убийство», в нем сын владельца усадьбы, которого играет Тараторкин и который возглавляет английскую неофашистскую партию, объясняет охраннику своего дяди, министра финансов: «Когда мы придем к власти, таких, как вы, мы уволим». На что охранник, человек трезвый, отвечает, что такие, как он, всегда нужны, а потому — никто его и пальцем не тронет. Так вот, Тараторкин играет аристократа, который хочет менять правила; при этом ему чужд снобизм, поскольку он женат на дочке дворецкого своего отца (кстати, первая крупная роль Ирины Муравьевой), а охранник — типично номенклатурный персонаж. Но это только одна иллюстрация.

Можно придумать и другие. Важно, что для представителя элиты (аристократа) страна — это не пустой звук. А вот для номенклатурщика, даже если лично он не согласен с правящей группировкой, ситуация иная, обычно он в отставку не идет. Он прячется в логике «старого служаки»: выполнит указания сверху, конечно, но только после того, как решит вопрос со своим «пакетом» — пусть там, «наверху», голова болит. Да, разумеется, если власть видит, что номенклатурщик с ней не согласен, то шансы на карьеру у него падают (в период либерального господства у Проханова были определенные проблемы). В 1990-е генералами становились не потенциальные и реальные защитники Родины, а конформисты и предатели. Но базовая логика номенклатурщика от этого не меняется.

Практик. Я хорошо знаю и Михалкова, и Проханова. И то, что написано выше, не критика (ни в одном слове). Просто они — разные. Но нужно понимать, что те, кто претендует на аристократизм, сегодня начинают войну с номенклатурой. Поскольку она сегодня рушит все попытки что-либо изменить (поскольку изменения — это угроза «пакету»), А не изменить уже не получится, система пошла вразнос. Со всеми вытекающими. И это одна из причин, по которой карьерные лифты в нашей стране вот-вот начнут работать в полную силу.

Читатель. Вот вы опять меня подзуживаете… А вместе с тем в феномене аристократии я так до конца и не разобрался! Ну, например, у Проханова можно отобрать газету «Завтра» (просто отобрать лицензию СМИ), а вот Михалкова так просто не тронешь, вспоминаем ситуацию Ходорковского и Кофи Аннана. Но чем отличается Проханов от Ходорковского?

Практик. Как раз четким понимаем своего статуса. И Проханов, и Кофи Аннан, и Михалков отлично свой статус понимают. А вот Ходорковский — не понимал, на чем и погорел.

Теоретик. А давайте рассмотрим пример человека, который стал «жертвой системы». Напомним, вся правоохранительная система не может трогать представителей элиты. Ни при каких условиях. Вспомните ближайшее окружение Ходорковского — сегодня удалось многие их грешки 1990-х вскрыть, и выглядели они, мягко говоря, крайне неприятно. Но в 1990-е никто даже близко к таким «уважаемым» лицам не подходил, «вскрытие» произошло уже