Рассекреченное королевство. Испытание - Ровенна Миллер

И что мне делать с отравившимся котом? Мне пришла на ум история, как-то рассказанная в городе одной из соседок: ее племянница выпила полбутылки синьки. Насколько помню, они промыли ей желудок – ну, с этим кот и сам справился, но что потом? Я забыла. Может, они дали ей воды? Укутали потеплее?

Дрожащими руками я налила в серебряное блюдечко воды и поставила перед Ониксом. Он полакал немного, неуверенно прилег на пол и снова затрясся.

И тут меня прорвало – да в своем ли я уме? Суечусь тут вокруг какого-то безмозглого помойного кота, когда мне самой – меня как обухом по голове ударило – грозит смертельная опасность. По приказу Теодора или без его ведома, но кто-то притащил сюда этот поднос. И что дальше? Я бросилась к балкону, закрыла двери, защелкнула все щеколды, задвинула все задвижки, проверила, все ли замки на запоре. Хотя вряд ли это поможет, если у кого-то есть ключи от моей комнаты, а они у него есть, иначе как объяснить появление в моем номере подноса?

Оникса снова затошнило. Я вскарабкалась на кровать, стоящую в противоположном конце комнаты, и забилась в самый дальний угол, словно могла укрыться там от беды.

Я решила не покидать комнаты, в противном случае тот, кто пытался меня отравить, поймет, что обмишурился. Лучше дождаться Теодора и объявиться поутру живой и невредимой.

Спать нельзя ни в коем случае. Я таращилась на дверь, пробегала настороженным взглядом по балкону – кто притаился там, извне, или, что еще хуже, здесь, внутри резиденции? Липкий пот катился у меня по спине, обдуваемой свежим вечерним ветром.

Я не смыкала глаз полночи, пока не услышала, как за смежной дверью звякнули ключи в замке и раздались шаги: вернулся Теодор. Я зажгла свечу в изголовье кровати. Сама себе дивясь, я вначале взглянула на кота, свернувшегося клубочком на ковре, который уже изрядно попахивал. Оникс, казалось, безмятежно спал, поджав под себя лапки, но, когда я подошла к нему, я поняла, что он не дышит. Я погладила его по бархатистой шерстке – от нее веяло холодом.

Ринувшись к смежной двери, я колотила в нее, пока Теодор мне не открыл. Я зарылась в его кровати под одеяло и прикорнула у него под боком на всю оставшуюся ночь. Легкий ветерок, проникая сквозь москитную сетку на балконной двери, вздымал и опускал прозрачный тонкий балдахин, и я даже подумала, а не померещилось ли мне это все. Но солнечный свет камня на камне не оставил от моих ночных иллюзий – бездыханное тельце Оникса наглядно свидетельствовало, что намедни меня пытались отправить на тот свет. Я показала Теодору застывший труп котика и поднос, который, как выяснилось, мой принц для меня не заказывал.

– Что нам делать? – прошептала я кипящему от праведного гнева Теодору. – Обвинять некого, да и обвинения могут и без того ухудшить наше положение.

– Слишком многие под подозрением, – прорычал Теодор и заходил, словно тигр в клетке, по кромке бахромчатого узорчатого ковра.

– Значит, моей смерти желают многие… Мило.

– Что произошло за последние два дня?

– Пришли новости о кризисе в Галатии. Или… – Я с шумом втянула воздух. – Или кто-то пронюхал, что мне стало известно про серафских колдунов… Ну, что они существуют.

– Кто мог пронюхать?

– Леди Мерхевен и Сиован заметили меня в холле после выступления мага. А затем в саду я подглядела, как преподают музыку.

– Леди Сиован – жена высочайшего эйнира. Если кому и известны секреты серафских чародеев, так только ей. – Теодор тряхнул головой. – Обвинить хозяев в попытке убить гостя… Для этого потребуются очень веские доказательства.

– Полагаю, мы здесь бессильны. Не можем же мы предъявлять обвинения всем подряд. Так что же предпринять? Стоит ли мне спуститься к завтраку и сделать вид, что ничего не случилось? Отправиться поглазеть на водные сады или в музей античного искусства, или куда там мы сегодня должны отправиться?

– Хорошая мысль. В комнате находиться опасно – если у них есть ключи, перед ними открыты все двери. А ключи у них есть.

– Мне придется ломать комедию, что никто не пытался меня отравить, а этот кто-то – тот, кто пытался меня отравить или содействовал покушению, – будет следовать за мной по пятам? – нахмурилась я.

– Надеюсь, актерские способности тебя не подведут.

– И это говорит человек, который однажды посоветовал мне… Как же ты сказал? «Никогда не играй на деньги, у тебя на лбу все написано».

– Тяжело признавать собственную неправоту, но должен напомнить – в истории с Пьордом ты врала столь вдохновенно, что все разыграла как по нотам.

– Сомнительный комплимент, – ответила я. Воспоминания болью кольнули в груди.

– Да, знаю. Я бы тоже хотел это поскорее забыть. Но ты справишься, я в тебя верю. Осталось продержаться всего ничего – до вечера. Я прикажу доставить наш багаж на «Кречет». Ночь мы проведем на корабле… А может, – добавил он так, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову, хотя я готова была поклясться, он продумал все заранее, – ты согласишься, что тебе самой пора воспользоваться чарами?

Все мои давнишние отговорки так и рвались у меня с языка, но, по правде сказать, у меня дрожали поджилки, и я уже сама задавалась вопросом, а не нарушить ли строжайшие чародейные запреты и суровейшие наставления моей матушки?

– В любом случае у меня нет на это времени, – жалобно заблеяла я.

И тут я вспомнила про платок Корвина, завернутый в обычную бумагу и ждущий отправки. Я вытащила его из ящика стола. Теодор взял его, посмотрел на искрящиеся пряди света, поблескивающие из-под аккуратно подвернутого края, и кивнул:

– Милая вещица.

– Я сделала его для одного ученого, который помогал мне в университете. Здесь не защитные чары, а чары на удачу, невозмутимость и успех. Это ему для экзаменов.

– Лучше, чем ничего. Отмени доставку и оставь платок себе, если с ним тебе будет спокойнее.

Минуту я колебалась – все-таки сознательно обойти правила так же плохо, как и нарушить их, но затем сунула платок в карман.

Теодор одобрительно кивнул.

– Держись людей и… – Он помедлил, взвешивая каждое слово: – Не ешь что попало.

День был нестерпимо жарким, и это при том, что солнце закрывали перистые облака. Лоб мой взопрел под полями соломенной шляпки, и я незаметно смахивала с бровей капли пота. Однако водные сады, это чудо инженерной мысли, стоили всех моих мучений. Они поражали воображение: раскинувшись на территории в тысячу акров, они прямо-таки влюбляли в себя восхитительными каналами, прудами и водопадами. Замечательным было и их расположение – на высоком, вздымающемся над морем плато: уходя вдаль, они, казалось, сливались с морем в одно нерасторжимое целое, и сложно было сказать наверняка, являлось ли это целое творением природы или рук человеческих.

Я держалась особняком, не смешиваясь с нашей группой, но и не удаляясь от нее. В кои-то веки неприязнь ко мне большинства делегаток, отчего мы держались друг от друга на расстоянии, сыграла мне на руку. Я пыталась вести себя естественно и вдыхала ароматы водяных лилий и цветущих деревьев – запахи, пропитанные морем и солью. Но как я ни старалась, все же я вздрагивала от каждого звука, шарахалась от каждой тени, замеченной краем глаза.