Тайное проникновение. Секреты советской разведки - Виталий Попов

Французский друг, приезжая изредка в Москву, звонил ему, и они поддерживали контакт на чисто личной основе. Прошло десять лет, в течение которых Фарвелл работал в центральном аппарате Управления «Т» и занял уже пост, где концентрировалась вся информация о деятельности Управления и его резидентур и сосредоточивались оценки различных государственных ведомств-заказчиков и потребителей разведывательной информации. У него же находилась картотека кадрового состава и данные на заграничную агентуру. То есть практически почти все секреты по линии НТР.

Весной 1981 года Фарвелл направил своему другу — французскому бизнесмену — письмо с просьбой «срочно приехать». Не совсем понимая «срочность» просьбы, француз сообщил о письме в спецслужбу — УОТ (Управление по охране территории).

Поскольку друг Фарвелла не мог срочно приехать, а УОТ почувствовало скрытый интерес, было решено от имени друга поручить установить контакт постоянному представителю его фирмы в Москве. С этой целью представителя срочно вызвали в Париж и, получив согласие, в течение недели готовили к выполнению задания.

Как оказалось, выполнение задания было облегчено самим Фарвеллом, который уже все подготовил, назвав место встречи и необходимые ее условия. На этой встрече он передал сразу большое количество сверхсекретных документов управления «Т». Часть их была уже сфотографирована на пленку, а другие требовалось переснять и сразу же вернуть ему.

Ознакомление с полученными от Фарвелла материалами показало их особую ценность, и дальнейшая работа с ним приобрела исключительную важность. Было решено не передавать Фарвелла на связь СДЕСЕ — французской разведке, остро соперничавшей с УОТ. Для связи с Фарвеллом выделили одного из офицеров военного атташата посольства Франции в Москве, не разведчика, но профессионала, защищенного дипломатическим паспортом.

После нескольких первых встреч Фарвелла с любителем от разведки, бизнесменом, специально подготовленный офицер продолжил связь с ним. Вся работа Фарвелла продолжалась восемь месяцев, но за этот короткий срок она дала исключительно богатые для Запада результаты. Фарвелл успел передать УОТ около трех тысяч сверхсекретных документов. Кроме того, он передал французам два списка на 250 сотрудников НТР, находившихся в резидентурах, сообщил не менее 100 случаев контактов с иностранцами, которые могли считаться агентами внешней разведки, действовавшими в 16 странах НАТО или нейтральных государствах. Некоторые из этих лиц были позже арестованы и осуждены, другие напуганы и стали безвредными. Отдельные стали объектами контрразведки с целью дезинформации.

Французский писатель Т. Вольтон, анализируя дело «Фарвелла» в своей книге (Вольтон Т. КГБ во Франции. М., 1993), указывает, что переданная Фарвеллом информация делает из него «шпиона номер один, когда-либо завербованного западными спецслужбами из сотрудников советской разведки».

Не могу не согласиться в принципе с Брук-Шефердом по существу его заявления о том, что разоблачения Фарвеллом деятельности внешней разведки в области научно-технического шпионажа сыграли важную роль в деле вскрытия «истинных целей, преследуемых СССР на Западе» и означали существенный успех западных спецслужб в противостоянии обширной программе научного и технического «ограбления», проводившегося Советским Союзом.

Вполне справедливой считаю и оценку, данную руководством УОТ, работы с Фарвеллом, именно работы, а не вербовки и внедрения во внешнюю разведку, ибо этих элементов в отношении него и не требовалось проводить (Брук-Шеферд Г. Штормовые птицы. Нью-Йорк, 1990). Это действительно, как считает автор, была «самая крупная операция французских спецслужб, связанная с «кротом» во внешней разведке за всю историю этих служб». Можно добавить, и не только французской, но и других западных разведок.

Успех УОТ тем более выглядит убедительным, что эта контрразведывательная, а не разведывательная служба смогла обеспечить надежную связь с Фарвеллом в малознакомых для нее заграничных условиях, несмотря на то, что ее осуществляли не профессионалы спецслужбы. Правда, главную роль при этом играл сам Фарвелл. Он решал, какие документы следует передать, сам их фотографировал на пленку, назначал место и время встречи, то есть всю профессиональную часть связи с иностранной спецслужбой этот изменник оказался способным достаточно квалифицированно обеспечивать сам.

Помимо чисто профессионального ущерба внешней разведке, измена Фарвелла нанесла ощутимый политический вред советско-французским отношениям, а также способствовала резкому осложнению политического климата во взаимоотношениях СССР с другими западными государствами и, в первую очередь, с Соединенными Штатами.

Что касается Франции, то первым итогом измены «Фарвелла» явилось выдворение из этой страны в 1983 году 47 сотрудников советских учреждений, а также арест агента Пьера Бурдволя в декабре того же года.

Всего по материалам Фарвелла в 1983–1998 годах были выдворены около 150 сотрудников НТР из различных западных стран и арестованы несколько агентов. В ФРГ был арестован главный инженер Управления планирования в фирме «Мессершмитт-Бёлков-Блом», сотрудничавший с внешней разведкой в течение 17 лет. Немецкая контрразведка считала этого агента наиболее опасным со времен разоблачения Гюнтера Гийома в апреле 1974 года.

По материалам Фарвелла был арестован и агент ГРУ, военно-морской офицер южноафриканского флота Дитер Герхардт (см. Операция «Феликс»).

Каким же был этот изменник Фарвелл, что за личность представлял из себя и какие мотивы подвигли его на это преступление? Финал его измены и жизни убедительно отвечает на эти вопросы, да, кстати, и на вопрос, почему французские спецслужбы не особенно заинтересованы в широкой огласке подробностей об этом человеке.

Фарвелл, как бы его ни расхваливали Волтон и Брук-Шеферд, оказался прежде всего самым обыкновенным, до крайности дерзким уголовником-убийцей. А изменником-шпионом сделали его изначальные порочные наклонности, свойственные убийцам по природе.

Фарвелл по характеристике его коллег по работе в Париже, а затем в Центре не проявил себя как разведчик. За пять лет работы во Франции он так и не добился никаких конкретных результатов, кроме приобретения личного «друга», впоследствии сыгравшего роль контакта с французской спецслужбой.

В Центре он был переведен, по существу, в категорию неперспективных в разведывательном плане, и фактически его повторный выезд в загранкомандировку исключался. Вот, кстати, почему волею стечения обстоятельств он оказался на очень уязвимом с точки зрения безопасности участке работы. По описаниям западных авторов, Фарвелл якобы являл собой сильного человека, ибо иначе он не смог бы выдержать огромное психологическое напряжение, которому постоянно подвергаются «кроты» в спецслужбе. Но, во-первых, «кротом»-то он был всего восемь месяцев, которые никак не сравнимы с многими годами работы наших «кротов» Филби, Блейка, Эймса и других.

Во-вторых, он как раз и не выдержал этого напряжения, совершив уголовное преступление. Брук-Шеферд или Вольтон, выставляющие его сильной личностью, противоречат себе, когда описывают сцену аварии в Париже. Ведь тогда он, по их описанию, «стоял на коленях» и со слезами на глазах умолял своего друга — французского бизнесмена — спасти его. Разве мог бы человек с мало-мальски сильной волей так поступить? Нет, он был таким же «сильным» человеком, как и любой убийца, из страха быть изобличенным в совершенном преступлении убивающий всех свидетелей своего деяния.