Отважное сердце - Робин Янг

— Поднимайте мост!

Он споткнулся на ступеньках и едва не полетел головой вперед, но все-таки сумел удержаться на ногах, расставив руки и упершись ими в стену. Выпрямившись, Хью продолжил головоломный бег вниз, по-прежнему громко крича. Почти у самого подножия лестницы он столкнулся с Саймоном, который поднимался ему навстречу.

— Поднимайте мост! — выкрикнул ему в лицо Хью, отталкивая приятеля с дороги.

В караульном помещении Ульф уже стоял на ногах, растерянный и протирающий заспанные глаза.

— На нас напали?

— Держи, — выдохнул Хью, схватив два меча и сунув один ему.

Саймон побледнел, но взял щит и меч из связки прислоненного к стене оружия.

— Сколько их?

— Несколько сотен, — резко бросил Хью. — Может, больше.

— Господи Иисусе, — прошептал Ульф. Глаза его прояснились, когда он последовал за Хью и Саймоном к арочному проходу, от которого начиналась крутая винтовая лестница, ведущая вниз, на первый этаж башни. Там, в маленькой комнатке, встроенной в толщу стены, находилась лебедка подъемного моста, который соединялся с большим деревянным пролетом, перекинутым на другой берег широкого рва с водой.

В самом начале строительства, вскоре после войны, когда городские стены и башни только-только начали медленно вырастать над землей, мост неукоснительно поднимали каждую ночь. Но в последние годы, когда множество строительных рабочих то приходили в город, то покидали его, стража привыкла полагаться на опускную железную решетку, рассчитывая с ее помощью отпугнуть воров и попрошаек.

Хью, первым сбежав вниз, обернулся и крикнул Ульфу, который медленно и неловко ковылял по ступенькам, держась за стену.

— Поднимай тревогу. А мы займемся лебедкой.

Из-за стен долетел глухой топот множества ног по промерзшей земле.

Хью с Саймоном вбежали в комнату, где стояла лебедка, а Ульф с трудом спустился по ступенькам в арочный проход между башнями, перегороженный опускной решеткой. На стене горел факел. Ульф приостановился под ним, глядя сквозь железные штыри решетки на подъемный мост и дальше, на противоположный берег рва. В предрассветных сумерках было видно, как из лесу подбегают все новые и новые люди. Глаза Ульфа испуганно расширились. Он видел, как шеренги мужчин тащили с собой лестницы, но в поднятых руках они сжимали не мечи и копья, а топоры и кирки, словно какая-то безумная толпа работников спешила первой начать трудовой день. Канаты подъемного моста дрогнули и натянулись, и Ульф услышал, как хрипят от натуги Хью и Саймон, а лебедка, долгое время простоявшая без дела, протестующе скрипит. Но тут на мост хлынула первая волна нападавших.

Ульф, застыв, словно изваяние, под факелом, не видел, как на другом берегу какой-то мужчина потянул из колчана стрелу, не видел, как он наложил ее на тетиву, не видел, как он прицелился и выстрелил. Стрела мелькнула в темноте и пропала, невидимая до самого последнего момента, когда Ульф, поворачиваясь к сторожевой башне, на которой висел колокол, краем глаза уловил какое-то смазанное движение. Но было уже слишком поздно. Старого стражника отбросило назад, когда стрела пронзила его навылет, пробив его кожаный дублет. Он даже не успел вскрикнуть, когда чудовищная сила сжала ему сердце, отбирая дыхание. За решеткой медленно, вздрагивая от усилий, поднимался мост, но нападавшие уже запрыгивали на доски, и под их тяжестью он стал медленно опускаться.

— Ульф! Ради Христа! — закричал Хью, изо всех сил налегая на лебедку. — Колокол! — Услышав в ответ лишь топот бегущих ног, он оставил Саймона висеть на рычаге лебедки и выбежал наружу, но тут же отпрянул, когда в опасной близости от него просвистела стрела. Ульф неподвижно лежал на земле в нескольких футах поодаль. Хью бессильно выругался и присел, осторожно выглядывая из-за угла. Там, впереди, виднелась целая толпа мужчин, которые что-то кричали. Уэльсцам был разрешен доступ в Карнарфон только днем, когда они приходили в город торговать. Их согнали с насиженных мест, а дома разрушили, когда на их месте король Эдуард приказал заложить новый город, и бревна, из которых были сложены хижины местных жителей, пошли на строительство лесов. Хью не понимал их языка. Здесь, в английском городе, в самом сердце Уэльса, ему это было не нужно.

Тем временем, на мост карабкались все новые и новые воины. С него на илистый берег, тянущийся вдоль куртины,[44]кто-то сбросил лестницу. До слуха Хью донесся плеск, когда мужчины полезли с моста вниз, разбрызгивая грязь. У лебедки надрывался в одиночестве Саймон, криком призывая его на помощь. Но все было бесполезно. Теперь им уже ни за что не поднять мост. Последняя надежда заключалась в том, чтобы поднять тревогу, предупредив остатки гарнизона о нападении. Хью с трудом заставил себя вернуться в комнату.

— Брось ее, — велел он Саймону. — Их слишком много. Ульф мертв.

Саймон еще мгновение налегал на лебедку, а затем отпустил рычаг, и канат со свистом стал разматываться обратно. Он смотрел, как Хью повесил на руку щит.

— Что ты собираешься делать?

— Мне нужно добраться до колокола.

Хью приостановился в дверном проеме, глядя на залитое светом факелов небольшое пространство внутреннего дворика, отделяющее его от сторожевой башни. Пригнувшись и прикрыв щитом левую сторону тела и голову, он сделал глубокий вдох, запрещая себе смотреть на неподвижно простертое тело Ульфа, неловко подвернувшего сломанную ногу. Хью пробормотал молитву, а потом что было сил припустил по открытому пространству между двумя башнями. Невнятный гул голосов за решеткой разорвал громкий крик, и мгновением позже он ощутил резкий удар в левую руку, когда что-то ударилось о щит. От неожиданности Хью споткнулся и потерял равновесие, и в этот миг что-то клюнуло его в левую икру, вызвав острый приступ жгучей боли. Он с криком упал, и еще одна стрела пробила ему левое бедро. Слезящимися от боли глазами поверх края щита он видел, как с моста на берег один за другим перепрыгивают люди. В их гуще он смутно разглядел воина, широкоплечего и черноволосого, в подбитой мехом накидке. В руках он держал огромный молот, а на голове его сидел узкий обруч из поцарапанного и местами помятого золота. Он походил на героя древних легенд, пришедшего из далекого и темного прошлого. Хью почувствовал, как кто-то схватил его под мышки и, повернув голову, увидел склонившегося над ним Саймона. Вокруг них засвистели стрелы, когда приятель втащил его под прикрытие башни.

Хью заскрипел зубами и откинул голову на каменный пол комнаты с лебедкой. Его сотрясала крупная дрожь, на теле выступил пот, и он замерзал, если не считать жгучей боли в икре и бедре.

— Наверх, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Предупреди… замок.

Саймон заколебался, глядя на него, но потом исчез на ступеньках, ведущих на смотровую площадку башни. Тяжело дыша, Хью слушал, как удаляются и замирают его шаги. Совсем рядом раздавались глухие удары молотов о камень. Ему показалось, что рабочие части инструментов были обернуты тряпками, чтобы приглушить звук.