Как победить злодея - Кристофер Хили

— Глупости! — прошептал Фредерик. — Надо только понять, как их стащить!

— Никак, — пожал плечами Лиам. — Это бессмысленно.

— Лиам, что с вами? — спросил Фредерик. — Вы ведете себя так, словно не хотите спастись!

Лиам вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты спасся, Фредерик, — сказал он. — А про себя не знаю. Может быть, я заслужил тюремное заключение.

— Послушайте, Лиам, вы к себе слишком суровы, — сказал Фредерик. — Ну, положим, все идет не вполне по намеченному плану. Однако это еще не значит…

— Не в этом дело, Фредерик, — убитым голосом ответил Лиам. — А в том, что я… я совершил чудовищное злодейство.

— «Чудовищное злодейство» — сильное выражение, — заметил Фредерик. — Убежден, что бы вы ни сделали, до такого уровня вам далеко.

— Я оставил в тюрьме двух невинных людей, зная, что они невинны, — выдавил Лиам.

— Да, это чудовищно, — согласился Фредерик. — Но у вас наверняка были на то веские причины.

— Я не хотел, чтобы они всем рассказывали, что я не настоящий герой, — продолжал Лиам.

— Мммм… да, причина не очень веская, — сказал Фредерик. — Не откажите в любезности, расскажите обо всем подробнее.

— Когда я сидел в темнице в Авонделле, то встретил там двух актеров, которые и сообщили мне, что вся эта давняя история с тем, как я спас родителей Шиповничек, еще в детстве, — тот самый случай, из-за которого все поверили, что я настоящий герой, — в общем, все было подстроено, — сказал Лиам. И прижался лбом к холодным прутьям решетки. — Они гнили в тюрьме уже давным-давно, и я должен был немедленно их освободить, но я страшно испугался, что все узнают, что я мошенник. Я перебрал в памяти все свои ошибки, все промахи — и засомневался, могу ли я после всего этого считаться героем. Но когда я раскрыл замысел Шиповничек, то решил, что для меня это блестящая возможность испытать себя. И я поставил на кон жизнь всех моих друзей. И проиграл.

— Поразительно. А я еще думал, что это у меня психологические сложности. — Фредерик потер пальцами виски. — Вы всерьез полагаете, что вы не настоящий герой, поскольку не спасли жизнь королю и королеве, когда вам было всего-навсего три года?! Вы считаете, что один подлог перечеркивает все добрые дела, которые вы сделали за всю свою жизнь? Я в жизни не встречал никого, кто совершил бы больше подвигов, да и не слышал о таком, признаться. Впрочем, вероятно, вы правы. Вероятно, вы больше не герой. И если это так, причина отнюдь не в глупом розыгрыше, который устроили, когда вы были совсем маленьким мальчиком. Причина в том, что неделю назад вы бросили на произвол судьбы в темнице двух невинных людей.

Лиам молчал.

— Нельзя судить о человеке по одному-единственному поступку, — сказал Фредерик. — И не важно, когда был совершен этот поступок — давным-давно или на прошлой неделе. Всем нам дана возможность измениться, загладить последствия своих ошибок. Главное — как мы распоряжаемся подобными возможностями, а остальное не имеет значения. Сам я, к примеру, всю жизнь убегал и прятался, почуяв малейшую опасность. И что же, можно ли сейчас считать меня трусом из-за этого? Нет. Если я сейчас и трус, то лишь потому, что только что сжался в углу и скулил, когда кто-то страшный косо поглядел на меня. И знаете что? Когда Щукозлей придет сюда в следующий раз, я, пожалуй, смогу держаться с достоинством. Я не обещаю, — вероятно, я снова заскулю, — но, пожалуй, все же смогу. И вы тоже. Вы снова станете героем.

Лиам кивнул:

— И правда — ведь дело не только во мне. На меня рассчитывают друзья, — негромко проговорил он.

— Вы же не можете их подвести, верно? — спросил Фредерик.

— Не могу. — Лиам даже выпрямился. — По крайней мере, буду драться за них.

— Ну вот, наконец-то! — Фредерик не сдержал улыбки. — Вот Лиам, которого мне так не хватало!

— Точно! — Лиам расправил плечи и выкатил грудь. — Я — Лиам Эринтийский! Выбираться из безвыходного положения — это мой конек! — Лиам схватился за прутья решетки и поглядел Фредерику в глаза. — Но мне одному не справиться. Фредерик, мне нужна твоя помощь.

Если бы Лиам нарочно хотел поднять у Фредерика боевой дух, он не мог бы придумать ничего лучше этих пяти слов. Фредерик потер ладони — и поступил как всегда, когда сталкивался со сложной жизненной задачей, то есть спросил себя: «Что сделал бы на твоем месте сэр Бертрам Утонченный?» Итак, нужно раздобыть какое-то орудие, чтобы дотянуться до ключей. Однако разбойники отобрали у них все, кроме того, что было на них надето. Ага! Точно!

— Одежда! — взволнованно воскликнул Фредерик. — В «Деле противной прачки» сэр Бертрам Утонченный связывает вместе шелковые шейные платки, чтобы выкрасть флакон волшебного средства для стирки! Если он не успеет вовремя, все жабо маркиза станут жесткими и неудобными. Но, к счастью…

— Фредерик, в чем суть твоей мысли? — спросил Лиам.

— Золотое шитье у меня на сюртуке — если только удастся отпороть его и распутать золотую проволоку, мы дотянемся до кольца с ключами.

— Отлично! — обрадовался Лиам. — Давай отпарывай.

Фредерик снял сюртук и стал отдирать золотые галуны, которыми были отделаны рукава.

— Надо же, как прочно пришито, — пропыхтел он. Он тянул со всей силы, даже пытался придавить сюртук ногами, чтобы удобнее было дергать. — Знаете, кто бы сейчас оказался нам очень кстати? Маленький Портняжка. Жаль, что его не посадили вместе с нами.

Тут послышался лязг замка в конце коридора.

— Бросай отпарывать! — прошептал Лиам. — Щукозлей идет!

Фредерик торопливо затолкал мятый сюртук за спину и стал что-то напевать себе под нос, а заплечных дел мастер между тем протопал к их камерам.

— Что это ты там прячешь? — спросил Щукозлей.

— Сюртук, только и всего. Здесь жарковато, — пояснил Фредерик. И промокнул лоб рукавом рубашки. — То есть просто уф как жарко…

Щукозлей шагнул к решетке на двери камеры Фредерика и перегородил весь свет, словно луна во время солнечного затмения.

— Я тебе не верю, — заявил он.

— Почему, собственно? — спросил Фредерик. — Только потому, что мы в подземелье и тут холодно и сыро? Вам никогда не приходилось слышать о том, как людей бросает в пот от страха?

Щукозлей прищурился на Фредерика, и у принца подкосились ноги.

— Дай сюда.

Фредерик окончательно перепугался и протолкнул тюремщику сюртук между прутьями решетки. Щукозлей пристально осмотрел сюртук и с лица, и с изнанки, пожамкал в руках и даже понюхал. Убедившись, к полному своему удовольствию, что ничего необычного там нет, он вытер сюртуком губы и швырнул его в угол, подальше от камер Фредерика и Лиама. После чего повернулся и снова ушел.