Монгол - Тейлор Колдуэлл

— Я предпочитаю мир, — тихо прошептал Джамуха, опустив голову.

— Мир! — Темуджин насмешливо захохотал. — Когда за нами охотились, мы наслаждались миром?

— Темуджин, ты ничего не понимаешь.

— Ты всегда меня недооценивал, — Темуджин продолжал насмешливо улыбаться, — и я тебя очень хорошо понимаю. Тот, кто предпочитает действовать, не приемлет мир. Мир существует только для победителей, и только тогда, когда он им нужен. Сейчас я не могу себе позволить мир! Неужели ты ничего не понял?

— Темуджин, ты его не хочешь!

— Возможно, это так. Я хочу действовать, Джамуха, и я еще очень молод.

— Что же ты хочешь, Темуджин? — посмотрел Джамуха на друга.

— Я хочу всю Вселенную, — ответил ему Темуджин с той же улыбкой, как он ответил Кюрелену.

Джамуха поднялся и молча пошел к выходу. Он уже взялся за полог юрты, когда резкий властный возглас Темуджина остановил его:

— Джамуха, ты — мой анда!

— Я об этом не забыл, Темуджин, а ты? — медленно повернувшись и грустно посмотрев на него, спросил Джамуха.

Он вышел на волю. После его ухода Темуджин лег, но заснул не сразу, продолжая возмущаться словами друга, вспомнил, что как-то раз Джамуха сказал ему, что люди с разными целями в жизни не могут быть настоящими друзьями, так как станут друг друга ненавидеть, если цели одного перестанут совпадать с целями другого. Он раздраженно тряс головой. Не может быть, чтобы Джамуха ненавидел его! Он его слишком хорошо знал, уговаривал Темуджин себя. В холодном строгом сердце Джамухи не может быть предательства, а его ум, кажется, не ведает, что такое хитрость! Все это значит, что он сможет до конца доверять Джамухе, несмотря на все его идеи о мире! Однако неожиданно к сердитым мыслям присоединились другие голоса. Темуджину вспомнилось, как Борте сказала ему утром: «Бледное лицо Джамухи скрывает слишком много. Ему нравятся прежние спокойные порядки, он ненавидит и не доверяет новым порядкам. Здесь нет места для человека, который цепляется за все старое в меняющемся мире! Люди, подобные ему, проповедуют идеи, которые давно мертвы! Они боятся всего нового, все, что полно сил, им не нравится, и они его считают дурным. Темуджин, любовь моя, я не могу тебя просить разорвать клятву дружбы, которую вы произнесли с Джамухой, но я тебя обожаю и должна предупредить — не доверяй Джамухе и внимательно за ним следи».

Оэлун услышала эти слова и посмотрела на сына. По ее лицу нельзя было прочитать, о чем она думает, но потом она сказала:

— Борте дает хороший совет!

Темуджин отправился к Кюрелену и ему рассказал о словах жены и матери. Кюрелен долго молчал, а потом заявил:

— Ты в чем-то подозреваешь Джамуху?

— Нет, — тут же ответил Темуджин, но отвел взгляд от лица дяди.

Кюрелен улыбнулся и пожал плечами:

— Я тебя очень хорошо знаю. Ты выслушиваешь мнение других людей только тогда, когда ты с ними заранее согласен. Мне тебе больше нечего сказать.

И вот теперь Темуджин, лежа в темноте, пытался разобраться в своих мыслях: «Неужели я не доверяю Джамухе, потому что он меня раздражает? Я хочу считать его опасным, потому что его мысли не совпадают с моими? Разве я настолько поглупел, что считаю верными лишь тех, кто постоянно мне поддакивает? Кому же я могу доверять? — Он честно ответил себе: — Только Джамухе».

Джамуха тем временем медленно шагал под звездным небом, освещенный резким белым светом луны. Невдалеке маячили фигуры всадников, неподвижные словно статуи. В одном из всадников, разговаривавших с охраной, Джамуха узнал Шепе Нойона, тот тоже узнал Джамуху и ласково улыбнулся.

— Шепе, ты возвратился? Много наших воинов погибло, защищая караван, выплативший нам дань? — спросил Джамуха.

Шепе Нойон продолжал улыбаться, но его веселые глаза сузились, он поглядел на Джамуху сверху вниз и ответил равнодушно:

— Десять, Джамуха. Почему тебя это интересует?

Джамуха не стал ему отвечать, склонив голову, отправился дальше. Шепе Нойон всегда считал Джамуху глупым, но не испытывал к нему враждебности, зная, как тот привязан к Темуджину; он проводил его взглядом и сказал:

— В этом сердце зреет беда. А когда человек в беде, его друзьям следует быть настороже, — и еще раз взглянув на удаляющегося друга, подумал: «Многие так завидуют Джамухе…»

Джамуха вернулся в свою одинокую юрту и зажег красивый хрустальный светильник, подаренный ему Темуджином, потом открыл резной сундук, вытащил самый ценный китайский манускрипт и начал читать. Лицо его оставалось мрачным, пламя светильника бросало на него блики и высвечивала тени.

«Человек может искать чистоту, а найдет разврат. Он ищет честь, а может очутиться в логове воров. Пусть он ищет Бога в мире и ничего не найдет. Пусть он ищет честного человека, а найдет — окровавленный меч. Он станет кричать о любви среди людей, ответом ему будет ненависть. Он ищет мир во Вселенной и найдет себя среди мертвецов. Пусть он призывает народы к правде, ему эхом будет отвечать предательство и ложь. Но если он станет искать доброту в себе, оставаться верным, нежным и не высказывать гордыни, тогда он увидит Божий лик, и весь мир предстанет перед ним светлым и добрым. Тогда он наконец не станет опасаться остальных людей».

Джамуха отложил в сторону манускрипт и уставился в пустоту, а по его щекам медленно текли слезы, но взгляд касался спокойным.

Он прошептал:

— Я согласен с Темуджином, что воюющим племенам необходимо объединение. Но это не должно быть объединение, основанное на применении силы и угроз. Объединение должно основываться на доверии и чести и на добровольном согласии тех, кто жаждет иметь пастбища и мир вокруг, и им не нужно покорять людей и получать от них дани.

Таргютай-Кирлтюк и Тодьян-Гирте, братья и вожди тайджутов, советовались друг с другом, их переполняли страх и гнев.

— Эта молодая рыжая собака, наш родственник, стал жутко наглым и властным. Говорят, что старая хитрая лиса Тогрул-хан помогает ему. Чтобы остановить наглеца, нам придется его уничтожить.

Таргютай, говоря все это, поглаживал старую рану на бедре, которую нанес ему Темуджин.

Тодьян-Гирте заворчал:

— Почему мы не искали поддержки у купцов и разных состоятельных горожан, не предлагали им сопровождать их караваны? Нам, Таргютай, для этого не хватало мозгов! Давай, как ты предложил, избавимся от Темуджина и заключим с городами договор, как это сделал он. Мы хотя и не молоды, но сильнее Темуджина. Таргютай, ты сам должен винить себя за то, что не убил его, когда у тебя был шанс!

Таргютай заскрипел зубами.

— Давай действовать, и я прошу только одно: предоставь Темуджина мне, обещаю, что на этот раз ему не удастся уйти.

Тодьян-Гирте задумчиво прикусил губу.