Джон - Вероника Мелан

Внутри царила мирная атмосфера: тихо жужжала кофе-машина, крутились под потолком лопасти декоративного вентилятора; пахло молотыми специями. Из посетителей: один паренек с ноутбуком у окна, два заруливших из соседнего центра на перекус бизнесмена и женщина у прилавка – то, что нужно.

Сиблинг не спеша двинулся по проходу между столиками. Буднично кивнул продавцу, сделал вид, что вчитывается в табло с ценами на напитки, перекинул чемодан из левой руки в правую, незаметно взглянул на собственные пальцы… и коснулся чужого локтя.

Она даже не закричала – просто дернулась, изменилась в лице и осела на пол – немолодая, с крашенными в рыжий волосами, прилично одетая, аккуратная.

Ничего – одежду выстирает, здоровье поправит через сутки.

Подскочил из-за стола с криком «Вызовите врачей!» очкастый паренек – бросился к потерявший сознание посетительнице, едва не опрокинув компьютер, – прервали беседу и ошарашено затихли в углу работники из офисного здания, перегнулся через прилавок кассир.

– Кто-нибудь, позвоните в клинику, вызовите скорую!

Джон, не обращая внимания на переполох, шагал к двери.

* * *

Вечером, после посещения занятия по кикбоксингу, она попросила Виталика проводить ее домой – тот не отказал. Не отказал, но долго топтался у подъезда, не желал отпускать Каську просто так – настаивал на поцелуе.

Каком-еще-черт-возьми-поцелуе? Она вовсе не для этого улыбалась ему во время тренировки, крутилась рядом, хвалила новую майку, мускулы и последний с легкостью выигранный с Драником – Лешкой Дранковым – бой. Ей нужен был провожатый – только и всего! А вовсе не новый грузный, бритый наголо и одуряюще пахнущий смесью пота и дешевого одеколона ухажер.

П-р-о-в-о-ж-а-т-ы-й! Неужели это так сложно понять?

Но Виталик, по-видимому, был не только силен, но и туп: вдыхая чуть простуженный воздух позднего вечера, он жал Каську к себе, пытался лезть ей под куртку, глупо и слащаво, прямо на виду у других жильцов, улыбался.

– Давай поднимемся наверх…

– Давай не будем.

– Я сильный – я могу унести…

– Что ж, попробуй – яйца откручу.

Шутка? Едва ли.

– Ну, Яна…

– Давай ты уже пойдешь домой.

– Одна чашечка кофе…

– Кофе на ночь вредно.

Она кое-как отлепила его от себя, а, проснувшись этим утром, поняла, что ни в жизнь – вот никогда-никогда – больше не попросит Виталика по прозвищу Узя проводить ее до дома. И вообще близко к нему не подойдет, а, может, и того хуже – ногой больше не ступит в бойцовский клуб «Рамес».

Жопа. Везде одна большая сплошная жопа. И почему у нее нет денег, чтобы нанять телохранителя? Тому бы не пришлось объяснять, что можно, а чего нельзя делать у подъезда, чего ожидать стоит от клиента и тем более того, где не требуется переступать должностные рамки. Заплатил – получил сервис.

Черт, самой что ли стать телохранителем?

Средства, опять же…

Яна умывалась – скрипели от злости зубы. Ей опостылело это вечно бедняцкое существование, эта комната, поганые пьяницы-соседи, гопники на крыльце по вечерам. Опостылели утренние покатушки в холодном трамвае, отсутствие теплой одежды, сношенные сапоги. А еще ее до тошноты утомили все до единой рожи покупателей, красный фартук, маленькая зарплата, запах пиццы и прилипшая к губам, словно потрепанная клейкая лента, фраза «чем я могу вам помочь?»

Почему «чем-то» помогать всегда должна она? Почему еще никто и ни разу ничем не помог ей? С рождения, б№я, – со дня номер один – и по сегодняшний момент.

Выходя из дома, она ненавидела собственную жизнь – все до единого мелкие и крупные ее аспекты.

* * *

С квартирой вышло просто – он заметил на столбе объявление: «Жилье на сутки».

Позвонил (благо, к этому моменту успел обзавестись телефоном и местной валютой), договорился о встрече с владельцем жилплощади, бегло осмотрел уныло и неприглядно обставленную двушку, пропустил мимо ушей слова: «…лучше за эту цену не найдете» – отсчитал из толстой пачки несколько купюр, получил ключи и отбыл.

Джон мог бы поступить иначе – отключить надоедливого хозяина щелчком пальцев, вынести того (потерявшего память о том, что владеет какой-либо собственностью) во двор и уложить на лавку – все: живи – не хочу, – но предпочел «не грубить».

Ни к чему пока следить в чужом мире – рано.

Чемоданчик он предусмотрительно оставил в комнате, которую здесь щедро именовали «залом»; машину снова сменил.

И теперь, сидя в темно-синей Тойоте, зорко наблюдал за трамвайной остановкой, куда «цель» должна была прибыть через минуту-другую. По крайней мере, так показывал нацепленный на нее энергетический маячок.

А маячок никогда не ошибался.

* * *

Ей вновь мерещилась слежка.

«Дура, загнанная и запуганная дура! Ну, какая с утра слежка? На улице ни души…»

Но затылок зудел от тревоги – Яна то и дело озиралась: замер пустой двор, покачивались на ветру высокорослые розовые цветы на длинных стеблях (она никогда не знала их названия), шумел за гребнем из пятиэтажек проспект.

Откуда здесь взяться маньяку? Не с утра же…

От внезапно вынырнувшего из подсобки дворника Каська шарахнулась, как от призрака, – пока шла-тряслась по тропинке между детскими качелями, долго не могла успокоить шумное дыхание и разогнавшийся, как у бегуна, пульс.

Все, еще один двор и остановка – все привычное, знакомое, почти родное.

Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Вечером она, наверное, позвонит Виталику.

Оглянуться на ряд припаркованных вдоль дороги машин ее заставила интуиция – не иначе. Поворот головы; взгляд уловил открывающуюся дверцу с водительской стороны, а следом мысль: «Не Мерседес. И не черный. Другая марка…»

А после из салона показалась обутая в черный ботинок нога, штанина серебристого цвета, куртка из того же самого материала, что и брюки, и время вдруг застыло.

«Не он. Не он. Не может быть он», – Каське казалось, что воображение играет с ней злую шутку. Она просто видит его – того самого мужика – во всяком объекте мужского пола. Жилистая фигура, знакомая прическа, спокойное, будто высеченное из камня, лицо…

Ноги дернулись и побежали сами.

ОН.

Куда-куда-куда? Вдоль дороги поймает, укрытий нет, биться вручную бесполезно – глаза метались по объектам неожиданно ставшего враждебным мира в бесконечной панике, – трамвая нет, тетка на остановке не поможет…

Яна бросилась к стоящему за пустынной остановкой такси – старенькой белой семерке с приделанной на крыше фарой в шашечку.