Куявия - Юрий Никитин

* * *

Обнаженные до пояса, как артанские воины, крепкоплечиеработники ворочали тяжелые глыбы, отделяя от массивных плит, где просверливалидырки, вбивали туда колья, а потом поливали водой. Разбухнув, те начиналиломать камень, по ночам со стороны пещер доносился сухой треск, словноневидимые пастухи стегали длинными бичами.

На постройке новой стены работало народу едва ли не больше,чем проживало в самой Долине Иггельда. На постройку он призвал людей из ГородаДраконов, благо там каменотесам делать нечего, а денег за эти годы накопилнемало. Он все разом выложил перед работниками, умоляя выстроить вторую стенукак можно быстрее, выше и потолще. Ее начали ставить вплотную к старой, но еслита шириной в два локтя, то теперь выкладывали такой толщины, чтобы поверхумогли ходить вчетвером.

Даже Иггельд засомневался, нужна ли такая, но старейшинакаменотесов заверил, что за такие деньги надо как раз так, это по деньгам, онилюди честные, наживаться на простодырости не хотят, а то потом заказов бог недаст, накажет.

Стена росла быстро, камень ломали рядом, безработныхкаменотесов и дикарщиков в нижнем городе набралось много, работали с азартом,им вовремя подвозили еду и питье, и вскоре догнали старую стену, пришлосьодеться потеплее, так как холодный ветер пронизывал до мозга костей. Затоработали быстрее, злее, даже ночью у стены везде жарко полыхала смола в бочках,наверх поднимали на канатах блоки, бадьи со скрепляющим раствором.

Часто приходил Ратша, похваливал, дивился, но по его нетерпениюИггельд видел, что старому воину вся эта затея кажется хоть и нужной, новсе-таки чрезмерной. Можно было, по его мнению, и не такую высокую, и не такуютолстую, и вообще тут все сделают без нас, а мы, Иггельд, воины, нам лучше наЧерныша и в поле шугать обнаглевших артан…

Иггельд поморщился.

– Ратша, – сказал он с неловкостью, – этоты – воин, а я – наездник драконов. Даже не наездник, а… даже незнаю, кто. Я хочу их выращивать, заниматься ими. Хочу, чтобы люди их небоялись. Хочу и драконов научить, чтобы людей не пугали. А ты хочешь, чтобы яносился на своем замечательном зайчике и бил по головам каких-то артан?

– Это лучше, чем здесь колупаться!

– Лучше, но если будем делать только то, что лучше, ктосделает нужное? Я здесь уже несколько дней, но даже с Яськой не успел словомперекинуться. Кстати, где она? И все потому, что занимаюсь тем…

– Что делаешь то, что должны делать другие, –закончил Ратша.

– Вот-вот! А что делать?

– Да просто прикажи, – прорычал Ратша в веселомгневе. – Заставь!.. Ты же принял на себя бразды. Вот и бразди, нестесняйся. А сам – на Черныше по небу… при мне, конечно. Оттуда и бразди.Ты хоть знаешь, что артане уже давно в Куябе? Ах, слыхивал…

– Знаю, – огрызнулся Иггельд. – И про башниколдунов уже знаю. Но все равно… я не воин!

– При нашествии врага, – сказал Ратшавеско, – всякий становится воином.

– Я и становлюсь, – сказал Иггельд,оправдываясь, – но по-своему. Я возвожу стену, чтобы защитить драконов.Артане все равно придут! Это не куявы, которые идут только за выгодой,Беловолос, Чудин и другие как раз этого и не понимают! Артане придут, потомучто им так велели их артанские боги. А я не дам истребить драконов, тем самым яразгневаю даже богов Артании! Так не больше ли это, чем мы с тобой еще перебьемсотню-другую артан?

– Все-таки на сотню-другую у артан будет воинов меньше.

Иггельд отмахнулся.

– Им вдогонку мчатся новые отряды из тех, кто получилправо брать в руки оружие. Убьем сотню-другую, прискачет пара тысяч! Артанежизнью не дорожат, Ратша. Нет, поражение им можно нанести по-другому…

– Как? – спросил Ратша жадно.

Он смотрел требовательно, Иггельду стало неловко. Во взглядевоина в самом деле вера, что Иггельд вот прямо сейчас скажет, как спастиКуявию, а Артанию растоптать в пыль.

– Не знаю, – ответил он убито.

В бездонном небе прямо из жгучей синевы начинали возникатьоблака, разрастались, громоздились дивными башнями. Не превращаясь в темныегрозовые тучи, обрушивали крупный золотой дождь. Солнце заливало мир сверкающиморанжевым светом, капли просвечивали на солнце, как драгоценные жемчужины,ударяли в землю с такой силой, что навстречу рассерженно прыгали фонтанчикипыли.

Кони сразу оказывались по брюхо в грязи, словно шли черезболото, но дождь прекращался моментально, грязь становилась коркой, а мелкиелужи на глазах выкипали, возгоняясь к небу жарким паром, чтобы снова вот таквнезапным ливнем…

Равнину, ровную, как столешница, покрытая зеленой скатертью,часто пятнали зеленые и очень густые рощи, небольшие, но с такими огромнымидеревьями, что Блестка всякий раз высовывала голову, дивилась, а если в тотдень ехала не в повозке, а неслась в седле, то сворачивала и, подъехав ближе,дивилась деревьям-великанам.

– У них очень хорошая земля, – сказал за спинойРадило.

– Только сами бездельники, – добавил голос Ветра.

А чего же они тогда богаче нас, хотела спросить Блестка, ноудержалась, а Радило, будто отвечая на ее невысказанный вопрос, сказалнасмешливо:

– Но зато какое жулье! Потому и богатеют, что всегдаобжуливают артан, славов, вантийцев…

Оба не отходили от Блестки ни на шаг, так наказал Придон, авесь отряд из сотни сильнейших воинов все время в полном вооружении ехал, держаповозку в середине. Повозку тянут четверо могучих молодых волов, и хотя ониявно сильнейшие и самые быстрые в Куявии, Придон других не даст, но Блесткаизвелась, озверела, злилась, верхом на коне уже давно бы вихрем пронеслась вАртанию, расчмокала бы детей Горицвета, обнялась бы с Ютланом…

На двадцатый день с ходу перешли пограничную реку. Отлетнего зноя иссохла так, что даже в самых глубоких местах вода не доходит досередины колес. Привал устроили на том берегу, уже Артания, кони долго и жаднопили воду, их купали тоже долго и старательно.

Блестка выбрала заросли, разделась и всласть поплескалась,помылась, остро жалея, что негде поплавать. Все это время слышала конский топотсо всех сторон: охрана красиво носилась во псе стороны, оберегая ее не толькоот каких-то неведомых разбойников, но даже, казалось, от мух и слегшей.

Выбравшись, она заявила сердито:

– Вот что, Ральсвик!.. Это уже не смешно. Я понимаю,Придон потерял старшего брата, теперь дует уже и на воду… но ты-то понимаешь,что это глупо?

Ральсвик красиво соскочил с коня, крупный, широкогрудый, сулыбкой такой же широкой, если не шире, чем его широченные плечи.

– Блестка… – сказал он виновато, – Придонприказал.