Проклятие Кантакузенов - Владимир Александрович Андриенко

императрицы и графа Бирена всех, кто касательство к сему делу имеют приказано брать за караул и ставить на пытку!

— Прости, касатик! Я все скажу, про что знать желаешь!

— Так бы и сразу! Ты кормилица была в дому секунд-майора Салтыкова?

— Я, батюшка. Вареньку выкормила. Я служила в их дому.

Тарле не понял ответа:

— Погоди! Какую Вареньку? Лизоньку.

— Я состояла в дому господина статского советника Арсеньева. И там дочку барина мово Вареньку кормила!

— Арсеньева? А что по дому Салтыкова?

— Дак это потом Варенька вышла замуж за Романа Салтыкова. А она, душа добрая, перед смертью своей отписала мне три тыщи рублев серебром. Отсюда и дом, и кое-какие денежки. С тех пор я здесь живу и в рост денежки даю.

— Так ты была в услужении у Арсеньевых?

— Точно так, касатик. У статского советника Арсеньева Ивана Кузьмича.

— А в доме у секунд-майора Романа Салтыкова?

— Дак стара я стала к тому времени, касатик. Какая из меня кормилица? Тогда, когда Варенька народилась, я молодая была. Да и не было у Вареньки моей деток. Бог не дал.

— А у Романа Салтыкова и могли быть дети незаконные?

— Про сие ничего не ведаю, касатик…

***

4

Москва 1732 год. Декабрь.

Дом генерал-поручика Арсеньева.

Иван Карлович отправился в большой московский дом отставного генерала Арсеньева Ивана. Сказывали, что он совсем недавно переехал из Петербурга в Москву.

Генералу было около пятидесяти лет, и служил он по квартирмейстерской части. Много чего за службу накопил и ныне жил на широкую ногу.

Чиновника он принял сразу. Знал, что действует Тарле по прямому приказу государыни императрицы.

— Готов, сударь, оказать любое содействие в вашем деле. Но право не знаю, чем помочь вам смогу.

— У меня вопросы касаемые Варвары Арсеньевой.

— Варвары? Но это странно, сударь. С чего это она вас заинтересовала?

— Сие касаемо дела, по коему я работаю по приказу государыни.

— Тогда я готов ответить. Что вы желаете знать, сударь?

— Она ваша сестра?

— Варвара?

— Да, Варвара Арсеньева.

— Мой отец покойный был старший брат её отца. Она вышла за Романа Салтыкова. Но отношений мы не поддерживали. Я служил в Петербурге. А Роман в Москве. Он, сударь, хоть и роду Салтыковых, но не прямой ветви, а побочной.

— А дети? — спросил Тарле.

— Дети?

— У вашей сестры были дети?

— Но я уже имел честь сказать, что виделись мы редко, сударь.

— Но вы не можете не знать были ли у Варвары дети?

— Не знаю ничего о детях её.

— Как? А Елизавета Романовна Салтыкова наследница имения и дома в Москве, где жила ваша сестра.

— Ах, вы про Лизавету изволите говорить? Дак моя сестра воспитала её как дочку.

— Значит Елизавета не дочь вашей сестры?

— Нет, сударь.

— Но её отец Роман Салтыков?

— Должно быть так.

— Что значит «должно быть», генерал?

— А то и значит, что я сего не знаю. Не мое сие дело лезть в дела салтыковские. Салтыковы ведь родня нынешней императрице всероссийской. Мать нынешней царицы Прасковья роду Салтыковых. Я в сие дело не полезу! Так и знайте, сударь. Мне неприятности не надобны.

— Но Роман Салтыков чинов больших не достиг. И царице Прасковье он седьмая вода на киселе.

— Но все же он роду Салтыковых!

— Я не могу вас понять, генерал. С чего вы не хотите ответить на мои вопросы? Что я такого у вас спросил, что могло вас напугать?

— Я не испуган, сударь. Я лишь ответил вам, что я не знаю с кем Роман Салтыков прижил свою дочь Лизу.

— А мужа Елизаветы вы знаете?

— Нет, сударь. Мы не встречались. Я уже сказал вам, что мы не особенно дружны.

— А что скажете, о кормилице в доме вашего дяди?

— Моего дяди?

— Вы сказали, что ваш отец старший брат отца Варвары Арсеньевой.

— Это так. Но я не знаю ничего о прислуге в его доме. Странные вопросы задаете, сударь. Могу ли я знать, кто и когда служил в доме секунд-майора44 Салтыкова?

— Я не про Салтыкова спросил вас, генерал. Вы не поняли меня.

— Так повторите свой вопрос, сударь.

Тарле видел, что генерал нервничает.

— Вы изволили сказать, что Варвара Асеньева ваша сестра? Ваш отец и её отец были братьями? Сие так?

— Да, сударь. Варвара моя кузина. Но вы ведь хотите знать про её кормилицу?

— Именно так, генерал. Кормилица в доме господина Арсеньева, которая выкормила вашу кузину Варвару.

— Я не могу вспомнить кто она. Но с сего вас заинтересовала служанка?

— Дело в том, генерал, что сия кормилица ныне дает деньги в рост и заклады принимает.

Генерала это удивило:

— Но для сего дела деньги надобны.

— Вот и я о том, генерал. И сказала мне сия женщина, что барыня пожаловала ей около трех тысяч рублей.

— Что? Лиза Салтыкова? Три тысячи? Сумма изрядная.

— Не Лиза, а Варвара, генерал. Лиза дочь Варвары Арсеньевой. По меньшей мере она считалась таковой. И я хотел бы знать, за что она проявила такую щедрость к бывшей кормилице.

— Брат моего отца не был богат. Я, конечно, не хочу сказать, что у него не было гроша за душой. Это не так. Деньги у него были. Он был не мот и не гуляка. Но подарить три тысячи! Это слишком.

— А за что она могла быть так благодарна Варваре?

— Этого я не знаю, сударь.

Тарле покинул дом генерала и сел в свои сани. Кучер погнал лошадей.

«А может дело именно в сем родстве? — подумал он. — Может некто противу государыни копает? Начали издалека. С чего это Волкова именно по следу жены направили? И с чего нас с Карповым вдруг отпустили? Надобно сей клубок распутать. Но слишком резво действовать не стоит. Арсеньев прав. Салтыковы родня государыне45».

***

Генерал Арсеньев не стал сообщать главного чиновнику. Лизавета Салтыкова хоть и не родная дочь его сестры Варвары, как говорили, но походит на неё лицом как две капли воды.

Жена его Дарья Ивановна спросила мужа:

— Сказал ему?

— Нет, — ответил генерал.

— А надобно было портреты ему показать! Варвары и дочки её Лизки!

— Нет! — вскричал генерал. — Я в сие дело лезть не стану. Сама понимаешь, что Салтыковы родня государыни! Мало что там у них произойдёт.

— Да ведь сей чиновник по именному повелению действует! Стало быть, сама государыня…

— Не стоит тебе лезть в эти дела, жена.

— Но что такого он просил тебя рассказать?

— Варвара моя кузина. И коли наше родство известно станет, то и меня к сему делу приплетут. А зачем