Тайна генерала Каппеля - Герман Романов

– Не знаю, как пришло в голову, словно подсказка нерадивому ученику на уроке. Вначале хотел именовать Дальне-Восточной Республикой, но потом решил, что незачем до решения Народного собрания указывать делегатам форму правления, которая в будущем может измениться. А вот именование Россией подчеркивает и преемственность названия самой страны, и отличие от большевицкой РСФСР. А если на юге также будет объявлена своя государственность, то нашим образованиям следует незамедлительно объединиться в нечто общее, опять без конкретного наименования – скажем, в Российскую Федерацию. Знаете, а ведь «союзники» просто не дадут нам победить большевиков – им выгодно иметь множество отколовшихся от нее народов и желательно разобщить и великорусский этнос. Пройдет время, и народ очнется от революционного угара, сравнит две России, сам выберет свою дальнейшую судьбу.

Каппель говорил сухо, без малейших эмоций, адмирал видел, что это плод долгих размышлений. К тому же выводу он и сам давно пришел, еще в прошлом месяце, когда был подло предан чехами с согласия французского генерала Жанена Политцентру.

– Как ни странно, нам придется играть по навязанному нам сценарию и отказаться на время от лозунга «единой России» в пользу одного из пунктов декларации президента САСШ о «праве на самоопределение наций и народов». Нельзя давать большевикам подмять под себя всю Россию – чухну, поляков и кавказцев я не считаю. Пусть пока тешатся своей «независимостью» под данные Антантой «гарантии». Как бухарский эмир с хивинским ханом – хотя последних большевики еще в этом году подомнут, после ухода из Семиречья наших войск. Нам сейчас нужно выиграть время, Александр Васильевич, а потом, когда народ сам поймет большевицкий обман, мы, собравшись со всеми силами…

Генерал Каппель не договорил, устало вздохнул, но все и так было ясно – Александр Васильевич уже сам считал, что затяжка гражданской войны настоятельно необходима. Как и передышка для проведения неотложных реформ и отдыха армии. Но спросил о другом, недосказанном главнокомандующим ранее:

– Но почему нам нужно продержаться именно до конца апреля? Чем вы руководствовались, Владимир Оскарович, определив именно такой срок? Мне просто интересно.

– Поляки, – коротко бросил Каппель, его рот искривило подобие улыбки, больше похожей на гримасу плохо скрываемой злости. – Они жаждут границ 1772 года и бредят о «Великой Польше» от «можа до можа» – от Балтики до Черного моря. Я за эти дни наскоро опросил кого только мог, от польских офицеров, что бежали из капитулировавшей перед большевиками дивизии, до профессора из университета. Но лишь после вчерашнего разговора с доктором Благошем, вернее, из несказанного им, он так ловко уходил от неудобных вопросов, я понял, что чехи специально подставили красным польскую дивизию у Красноярска.

Дело в том, что их республика получила Тешинский край, на который претендовали северные соседи. И тем самым лишила их одной дивизии – открытую войну с поляками потомки гуситов не хотят, они ее боятся. И полякам сейчас такая война не нужна – оказывается, они давно заняли большую часть белорусских губерний, включая Минск, забрали австрийскую Галицию целиком, а заодно оккупировали Волынь. Скверно, это я про себя – как офицер Генерального штаба я должен был знать это, ведь политика – главная составляющая любой войны. Помните, как сказал об этом немецкий военный теоретик Клаузевиц?

– «Война есть продолжение политики, но иными средствами», – процитировал по памяти Колчак выученную еще в Морском корпусе фразу и добавил: – Я сам, как Верховный правитель, плохо представлял, что происходит на западной границе Совдепии.

– У большевиков примерно полсотни дивизий, судя по номерам. Мобилизовали они примерно три миллиона человек, раз в десять больше, чем мы в Сибири. У генерала Деникина во ВСЮР было и того меньше – в армии либо добровольцы, либо поставленные в строй пленные красноармейцы. Я не считаю казаков, те почти поголовно воюют с красными, но их в целом немного. За исключением Забайкалья, как мне известно, – там половина у атамана Семенова, другая в партизанах.

– Я отменю свой указ о его преемственности, – тихо произнес Колчак, – и вам стоит подумать, что делать с таким «правителем», который полностью контролируется японцами и держится только на их штыках. А ведь это прямая оккупация нашей территории! К сожалению, я оказался бессилен в решении этого вопроса.

– Я тоже не представляю, хотя какие-то мысли на этот счет имеются, – пожал плечами генерал Каппель. – Однако вернемся к нашим историческим «кровным братьям», что триста лет тому назад смуту на нашей земле устроили, хорошо, что князь Пожарский с Кузьмой Мининым смогли поднять народ. Смоленск и Киев – вот их две вековые цели, они не забыли о наследии предков, сейчас это лучшее средство для агитации и оправдания любой войны с Советской Россией!

– Хм…

Адмирал Колчак совершенно машинально, в задумчивости потер переносицу пальцем, все сказанное Каппелем объяснило ему странности в поведении генерала Жанена.

– Франция уже сделала ставку на Польшу, только теперь мне это ясно. Та сама не прочь округлить свои границы за наш счет в самое ближайшее время. Они потому и выталкивали большевиков, стараясь не вступать в бои, а те, оставляя территорию, бросали против нас снятые с запада войска. А теперь настал удобный момент, когда белое движение фактически побеждено красными, воспользоваться тем…

– Что большевики, хоть и победили, но ослабли, – подхватил мысль генерал Каппель, – забрать у них силой территорию Белой Руси и всю правобережную Украину.

– Наша победа не устраивала Варшаву, мне это стало ясным еще прошлым летом, когда сорвались не по нашей вине переговоры. А вот ослабевшие в боях с нами красные пойдут на любые, даже самые унизительные уступки, примеры есть – тот же «Брестский мир» взять. Значит, в апреле-мае, и что нам делать в такой ситуации?

– Ничего, – хладнокровно произнес Каппель. – Совершенно ничего, что бы ни требовали «союзники», та же Франция. И по долгам не платить, ссылаясь на гражданскую войну. Хотя нет – можно просить безвозмездно передать нам вооружение и снаряжение. А мы, как подготовимся, может быть, и пойдем вперед. И не важно, кто победит, лишь бы поляки и большевики хорошо пустили бы друг другу кровь.

– Вы правы, Владимир Оскарович, действительно, нам не нужно ничего делать в польско-большевицкой войне. Это и будет как раз то крайне необходимое время для нас, когда большевикам станет не до нас, простите за невольный каламбур. И если мы выступим на помощь по настоянию «союзников», то Москва заключит очередной «похабный мир», как они сами любят выражаться, но уже с поляками, и перебросят все свои силы на нас. И добьют уже окончательно!

– Вы удивительно точны в своем прогнозе, Александр Васильевич! Вот почему вам нужно немедленно отплыть в Крым, чтобы генерал Врангель не поддался на посулы французов. Надо поступить с ними так же, как они с нами, по своей ростовщической сути – деньги вперед! Я думаю, полгода времени у нас будет для укрепления позиций. Я тут наскоро прикинул – у поляков до 20 дивизий, мобилизационный ресурс их страны невелик. Большевики выставят в полтора раза больше, но это все резервы – остальные дивизии прикованы будут к нам и Крыму и нести гарнизонную службу, ведь крестьянские мятежи у них столь же частое явление, как у нас.